Не придумал (СИ)

— Ой, отъебись! Захотелось, — не стал ничего объяснять Философ. — Пойдёшь со мной свидетелем?

— Бля, — засомневался Дойчлянд, но спустя пару секунд решился. — Пойду, хуле. Хату, главное, не засветить как-то…

 

Хату засветить всё же пришлось. Перед аудиенцией у милиционеров, Дойчлянд и Философ, конечно же, подготовились. И не только хлопнули по рюмашке, но и сговорились о том, какую версию событий будут рассказывать. Дойчлянд категорически отказался выдумывать что-то большее, чем то, что видел лично. Впрочем, оно не особо расходилось с тем, что собирался (и этот оборот, несущий на себе бремя сомнения, тут ключевой) рассказать акабам Философ.

 

Поскольку Дойчлянд пришёл в ментовку пьяным, то и играть из себя святошу смысла не было. Избегая сухих бюрократических формулировок, приведу примерные показания героя: «Я проснулся вечером пьяный. Выпил водки. Ко мне пришёл Е. (молодой любовник Миро, - примечание автора) с неким сорокалетним мужчиной Владимиром. Я открыл им дверь, выпил ещё водки и заснул. Ночью меня разбудил стук в дверь, я выпил водки и открыл дверь Философу. Я опять выпил водки и уснул. Утром Философ и Владимир пошли в метро, я закрыл за ними дверь, выпил ещё водки и продолжил спать. Вечером Философ пришёл с разбитым лицом и без телефона. Мы выпили водки, и я заснул».

 

Дойчлянд умышленно давал расплывчатые показания. Пьяный был всё это время, – какой с него спрос? Придраться к формулировкам вроде «ночью», «утром» и «вечером» достаточно сложно.

 

А вот показания Философа даже с примерными выкладками Дойчлянда не сходились. Он слишком преуменьшал время и писал много несуразностей. Милиционерам это не нравилось, и они объявили Философу, что если он сейчас продолжит лепить весь этот вздор, то уедет по 307, за дачу ложных показаний. Философ этого, конечно, не хотел, поэтому сразу же пошёл по пути четырёхзвёздочного коньяка за помощь в составлении показаний. Милиционеры охотно согласились, а Философу пришлось вызванивать Миро, чтобы тот одолжил ему денег.

17 сентября

Владимира нашли быстро – уже к прохладному вечеру четверга он был задержан после буйств в кафе около Ломоносовской. Натура, видно, у разбойника такая – ни дня без шалостей.