Не придумал (СИ)

После манипуляций с коробкой троица отправилась догонять марш ЛГБТ-сообщества. Табор – быстрее всех, протрезвевший к тому моменту Дойчлянд – чуть от него отставая, и только Ефрейтор, не в силах совладать с экстремально неподходящей обувью, ежеминутно спотыкаясь и роняя бранные слова, полз сильно позади.

 

Догнать парад гомосексуалистов удалось лишь у Марсова поля благодаря милиционерам – как раз на том месте кордон разворачивал секс-меньшинств.

Пока Табор и Дойчлянд разбирались в обстановке, их нагнал испачканный и запыхавшийся Ефрейтор.

 

— Что это за говно? Куда они расходятся? — возмутился Ефрейтор.

— Их мусора развернули… — начал объяснять Дойч.

— Тупые пидоры, даже марш организовать не могут! Боже, как меня это заебало уже, — отчаянно всплеснул руками Ефрейтор. — Дайте-ка мне «Изабеллу», беру всю ответственность на себя.

— Ты тут собрался чудить что ли? — обеспокоился Дойчлянд.

— Хуй! Пойду к Казанскому! — решительно повернувшись в сторону Невского проспекта, ответил Ефрейтор.

 

Тем временем у Казанского собора самоорганизовывался (во всяком случае, так думали пришедшие обыватели) «Марш мира» – митинг в поддержку Украины и против произошедшей там гражданской войны. Собравшиеся горожане выступали за мир, целостность Украины, европейские ценности и прочий гомосексуализм. С этим-то и намеревались бороться имперец, сторонник отделения Новороссии и просто нацист – Ефрейтор, а также идущие чуть поодаль и угорающие над другом Дойчлянд и Табор.

 

Достигнув места назначения, Ефрейтор пробрался вглубь толпы из пятидесяти человек, поставил под ноги коробку со смесью и поджёг её. Для конспирации он стал истошно орать «Слава Украине». После второго выкрика, только он успел набрать в свои лёгкие воздуха для ещё одной попытки, его спеленали псы режима и увели в автозак.

 

Тлеющая коробка из-под «Изабеллы» испустила галантную струйку дыма и потухла, не допустив встречи высокой температуры с союзом анальгина и гидроперита – так это случилось в нашем мире.

 

Однако каждый, кто шёл в те минуты мимо Казанского собора, неся в своём теле изменённое до определённых пределов сознание, отчётливо видел, как с самой вершины купола молодой мужчина в белом балахоне бесцеремонно мочился в коробку, стоявшую у ног еврейского здоровяка из нашего мира, что-то кричавшего среди толпы себе подобных. Была ли это месть за старые обиды или, быть может, так эфемерное существо проявляло заботу об астматиках среди человеческой массы – для нас, смертных, останется тайной.