(Не)приемный папа (СИ)

— Сердце. Плохо стало, когда про Ксюшу узнал. Врач строго-настрого запретил вставать, но я не мог всё так оставить. Если он узнает, что я уже по городу круги наматываю, то самолично убьёт, — смеюсь.

— Ох, — Галина Алексеевна останавливается и качает головой.

— Только Ксюше не говорите. Не нужны ей сейчас лишние волнения.

— Да-да, конечно, — женщина кивает, максимально замедляя шаг.

Довожу её до палаты, а сам к дочери иду. Ни к чему им сейчас третий лишний. Думаю, Ксюше о многом нужно с мамой поговорить.

Варя спит, поэтому просто сижу рядом. Отпускаю маму домой, уверяя, что теперь сам справлюсь.

— Тебе тоже отдых нужен. Не девочка уже, — пытаюсь выгнать родительницу. — Да и папа может начать волноваться. Ему нельзя, ты же знаешь. Мне уже лучше.

Мама ласково гладит по голове, ероша отросшие волосы. Даже к парикмахеру некогда было заскочить. Да и не думал об этом.

— Ты у меня такой взрослый стал. Сам папа, — шепчет мама, наклоняясь и целуя в макушку. — Горжусь тобой, сынок.

Глажу её по обветренной руке и улыбаюсь. На душе впервые за долгое время спокойно становится.

Мама уходит, а я ещё какое-то время сижу с дочкой. Так и не дождавшись её пробуждения, иду к Ксюше. Предварительно прошу медсестру позвать меня, как только Варя проснётся.

Галина Алексеевна сидит рядом с дочерью, но тут же подскакивает, как только я захожу.

— Вам поговорить надо. Я в коридоре подожду, — и поспешно выходит.

Вижу, что Ксюша глаза прячет и не решается начать разговор. Что её смущает?

Присаживаюсь рядом, глажу по спутанным волосам, потом наклоняюсь и мягко целую в лоб, слыша её тихий вздох.

— Дима… — шепчет она. — Я теперь долго в себя приходить буду. Не смогу нормально работать. Придётся к маме пока переехать. Не знаю, как дальше. Костя запретил возвращаться домой, — выдаёт скороговоркой.

Вижу, что ей жутко неловко говорить всё это. Неужели она до сих пор думает, что нужна мне только в качестве няни для Вари?

— Из больницы ты поедешь ко мне. Без возражений, — вижу, что пытается новые отговорки выдумать.

— Я почти инвалид, — шелестит она, а по щекам слёзы катятся.

— Что ты такое говоришь? И что напридумывала себе?

— Врачи… они… сказали, — каждое слово Ксюша выталкивает из себя с неимоверным усилием. — Они сказали, что в следующий раз я могу умереть. В этот раз им чудом удалось мне женские органы сохранить. Они советуют поставить спираль, а ещё лучше — стерилизоваться. Чтобы наверняка.

— Я сейчас готов им головы посворачивать, — злость накатывает разрушительной волной. Как они посмели такое в лоб говорить, когда Ксюша только-только в себя пришла? — Я тебе не позволю идти на такую операцию! С ума все сошли?! Да лучше сам стерилизуюсь. У мужчин это всё проще и безболезненней. Но тебе больше мучиться не позволю!

— Ты… после того, как узнал, что я неполноценная женщина, всё равно хочешь быть со мной? — выдаёт она с таким неверием, что мне хочется головой о стену биться. Костя урод! Самая настоящая тварь. Что он вбил этой женщине в голову?

— Ксюш, ну что ты такое говоришь? — заставляю себя говорить спокойно и ласково. Её сейчас нельзя пугать своими гневными вспышками. — Я люблю тебя. Мне неважно, можешь ты родить или нет. Ну, суррогатную мать наймём, если ты так хочешь своего. Да? Только не замыкайся в себе, я тебя прошу.

И впервые Ксюша оттаивает, доверяется. Берёт мою руку в свои ладони и прижимается щекой, прикрывая глаза. Глажу её большим пальцем, пытаясь своей нежностью укутать, как в кокон. Обнимать боюсь, чтобы боль не причинить по неосторожности.

А потом Ксюша снова напрягается.

— Мама… — отводит глаза. — Ей далеко ездить. Можешь договориться, чтобы маме позволили здесь ночевать?

— Я предлагаю вариант лучше. Тебе найму сиделку, а мама пусть живёт в моём гостевом домике и с моими родителями в клинику приезжает. У неё живности нет? Может переехать? Да и тебе потом помогать — после выписки.

— Правда? А она не стеснит тебя? — в Ксюшиной интонации снова недоверие и опасение.

— Ксю, — качаю головой. Сколько же придётся работать над нашими отношениями, над её отношением к себе и доверием.

— Спасибо, — шепчет она.

Вижу, что держится из последних сил. Глаза у неё явно слипаются.

— Отдыхай. Я завтра зайду. Пойду обустройством твоей мамы заниматься.

Глава 16

Ксения

Понимаю, что оттягивать уже нет возможности. Варе остались считанные дни. Мечусь, как загнанная в клетку. Жирную точку в моих терзаниях ставит гинеколог. Да, у меня всё пошло по предыдущим сценариям. Малыша сохранить не получится. Меня порываются экстренно отправить на операцию, но я подписываю отказ и иду оформлять документы на донорство. Прошу врача не говорить Диме. Не хочу, чтобы он чувство вины испытывал. Это только моё решение и мне с ним жить. Не знаю, как умудряюсь делать весёлый вид весь следующий день. Живот тянет, и я боюсь, что не дотерплю до операции. Корю себя, что тянула слишком долго, и теперь моя нерешительность может стоить жизни сразу двум деткам. Но я улыбаюсь.