(Не)приемный папа (СИ)

Народ празднует. Второе января, дороги ещё не заполнились машинами под завязку. И это тоже радует. Парковаться приходится почти за квартал до Ксюшиного дома. Иду по заснеженной улице, вдыхая морозный воздух. Вокруг невероятная красота и тишина. Оценил бы, если бы не находился в таком состоянии.

Поднимаюсь на этаж и долго звоню в квартиру, но никто не открывает. Нехорошее предчувствие всё отчётливее сжимает рёбра. Пытаюсь успокоить себя тем, что Ксюша с мужем могли куда-то уехать на выходные. Но неужели бы она не позвонила и не предупредила меня?

Простояв под дверью не меньше десяти минут, наконец, решаю уйти и тут сталкиваюсь с молодым и крайне нетрезвым мужчиной.

— Что вам здесь нужно? — интересуется он заплетающимся языком.

— Я ищу Морозову Ксению Михайловну.

Мужик неприятно окидывает меня злым взглядом с ног до головы.

— А вы кто?

— Дмитрий Васильев. Ксения работает няней у моей дочери.

— Это ты, — выплёвывает. — Из-за тебя моя жена потеряла ребёнка!

И с этими словами мужик бросается на меня. Спасает практически полная его невменяемость, так как с реакцией у меня сейчас проблемы. Уворачиваюсь, хватаю его за грудки и хорошенько встряхиваю. На моём фоне Костик выглядит мелко и жалко. Он упирается, трепыхается, но все его попытки съёздить мне по морде, заканчиваются неудачей. Похоже на барахтанье большого жука.

— Где Ксюша?! — встряхиваю его как можно сильнее.

— А ты что, не знаешь? — выдавливает с пьяным истеричным хохотом. — Выродка твоего спасает!

После этих слов в грудине лопается натянутая до предела пружина. От души впечатываю ему в лицо кулак, бросаю Костика на пол, разворачиваюсь и ухожу, не обращая внимания на его ругань вслед. Спускаюсь на ватных ногах к машине и буквально валюсь на сидение.

Ксюша…

Но почему? Почему она мне ничего не сказала?! /Запрещено цензурой/! Задыхаюсь, ощущая, как вся грудина огнём горит. В глазах пляшут тёмные пятна.

Буквально на автопилоте доезжаю до клиники и сразу несусь к лечащему врачу Вари.

— Донором для моей дочери стала Морозова Ксения Михайловна? — спрашиваю с порога. Не до приветствий сейчас.

— Откуда вы?.. А, впрочем, не важно. И раз уж вы узнали, то я не буду скрывать. Да, она спасла вашу девочку.

— Могу её увидеть? — выдыхаю. Боль за грудиной усиливается. Непроизвольно хватаюсь рукой в районе сердца.

— Она в реанимации. В критическом состоянии. Во время операции у Ксении Михайловны произошёл выкидыш. Большая кровопотеря. Мы сделали всё возможное.

В глазах окончательно темнеет, и я проваливаюсь в темноту.

Прихожу в себя и не могу сразу сообразить, как я здесь оказался. Лежу в Вариной палате, к руке тянутся трубки капельницы. Отрешённым взглядом скольжу вдоль них к месту крепления. Почему в меня воткнули эту штуку? В груди болит уже не так сильно. Зачем всё это?

— Сыночек, — ко мне подходит мама.

— Что произошло?

— Я Семёна Сергеевича позову! — мама не торопится мне отвечать.

Зато от врача я узнаю, что у меня было предынфарктное состояние. И спасло только то, что я оказался в больнице и мне смогли оказать экстренную своевременную помощь.

— Вам нельзя нервничать, — качает головой врач. — Понимаю, что ситуация патовая, но вы всё же постарайтесь. У Вари кроме вас нет никого.

— Сколько я провалялся без сознания?

— Пару часов. Но я бы настоятельно советовал оставаться в покое хотя бы ещё сутки. Не вставайте без крайней нужды. Мы назначили интенсивную терапию. Всё должно быть хорошо.

— А Ксюша?

— Не очнулась ещё. Но прошло мало времени с момента операции. Мы неусыпно следим за её состоянием. Делаем всё от нас зависящее. Не волнуйтесь, — ещё раз просит врач.

Киваю и прикрываю глаза. Легко сказать «не волнуйся». Как я могу оставаться спокойным, зная, что Ксюша находится на волоске от смерти? Она пожертвовала всем ради Вари. Родная мать потребовала денег взамен на донорство, а чужая женщина отдала всё, что у неё было. Она ведь знала, что в её положении операция слишком опасна. Именно поэтому и не сказала мне! Чтобы я не чувствовал своей вины, не отговаривал, не стоял перед выбором!

Сжал кулаки, пытаясь выровнять дыхание. Ксюша сотворила чудо для меня с дочкой. И это чудо стоило ей слишком дорого.

Ощутил, как тёплая ласковая рука ложится мне на голову и мягко гладит по волосам.

— Сыночек… — шепчет мама со слезами в голосе.

— Извини, что я заставляю тебя волноваться, — говорю хрипло, не открывая глаз. Накатывает такая усталость, что не могу отяжелевшие веки поднять. — Не говори ничего отцу. Ему нельзя нервничать.

— Что ты такое говоришь? Отдыхай, мой хороший, — шепчет мама. И я проваливаюсь в сон.

Вскидываюсь неожиданно, будто что-то внутри щёлкнуло. Мама спит в кресле. Тихо, чтобы её не потревожить, тянусь к тумбочке за телефоном и смотрю время. Три часа ночи. Меня ведёт от слабости, но я поднимаюсь и на ватных ногах тащусь в коридор. Путь до ресепшена занимает несколько минут. Такое ощущение, что продираюсь сквозь густое желе. Одышка жуткая.

— Слушаю, — девушка смотрит на меня сонными глазами.

— Покажите, пожалуйста, палату Васильевой Варвары и Морозовой Ксении.

Девушка роется в бумагах.

— Но они в реанимации.