Ещё в ванной, раздумывая обо всём случившемся и предстоящем, я вдруг принимаю решение остаться. И тому есть причины. Во-первых, у папы там своя семья, я надолго никогда не приезжала, а тут целый месяц. Неловко как-то беспокоить их. А вернуться к Глебу после того, как позорно сбежала? Подозреваю, что это усложнит наши и без того непростые отношения. И отсюда же вытекает во-вторых – я обещала маме попытаться наладить с ним контакт. И я бы рада от этого отмахнуться, но ведь инстинктивно чувствую, что задача вполне реальная.
Это, собственно, и есть в-третьих. Каким бы грубоватым Глеб ни казался, я ведь чувствую, что это лишь оболочка. Вчера он почти открылся мне, признался, что видел отца за изменой, хоть немного, но поделился своими чувствами. Конечно, потом отмахнулся от этого и вообще не туда свернул, словно начал претворять свой план в жизнь – но момент был, и был искренним.
Конечно, Глеб довольно колючий, просто так не подступишься. А ещё он явно намерен воплощать тот свой запрос, причём несмотря на наличие Олеси в его жизни. Или они уже не вместе? Вспоминаю последнюю фразочку братца о том, что он ей сказал о своём желании меня и умываю лицо холодной водой.
В общем, ладно. Решаю эту ситуацию так – прямо скажу ему, что уеду, если начнёт приставать; а до тех пор живём вместе. Не то чтобы рассчитываю, что это ему так важно, чтобы подстроиться… Но всё же, Глеб ведь делал вид, что собирается за мной присматривать. Вот я ему и подыграю, ладно уж – если и он пойдёт мне навстречу.
Выйдя из ванной, я собираюсь ему сообщить о своём решении и условиях, но начисто теряюсь от того, что вижу. Глеб уже в застёгнутой рубашке делает завтрак, причём не только мне, но и себе.
А потом я словно в ступоре пребываю. Выхожу из него только когда мы уже успеваем и позавтракать, и обсудить поход в магазин за продуктами, причём собираясь закупиться на неделю вперёд. Вот так незаметно и без лишних слов, получается, утверждаем, что будем вместе жить.
Мне даже неловко становится, когда это сознаю. Может, всё-таки стоит прояснить, уточнить какие-то моменты? Хотя, с другой стороны, Глеб ведь говорил, что всё понял и сейчас вроде не пристаёт, пусть и смотрит неоднозначно, что жар по коже ходит… Но если не считать это, всё очень даже мирно – братец даже жест дружелюбный сделал с этим завтраком. Как-то не хочется портить эту неожиданную атмосферу между нами.
– Ладно, я пойду переоденусь тогда, – говорю, складывая наши тарелки в посудомойку.
– Давай, – буднично откликается Глеб.
Он стоит у окна и смотрит куда-то вдаль. А я почему-то глупо ловлю эти секунды, когда братец не сможет поймать мой взгляд и смотрю на него.
Глеб кажется расслабленным и задумчивым. Если бы я умела рисовать, непременно изобразила бы эту картину – его, держащего чашку недопитого кофе в руках, чуть нахмуренного и в то же время застывшего в загадочной полуулыбке.
Я сглатываю. Глеб, безусловно, хорош собой. Кирилл тоже красавец, но от его внешности я почему-то не смущаюсь, как когда смотрю на так называемого брата. И дело даже не в развитой мускулами стройной фигуре, которую уже имела возможность разглядеть получше… Во всём облике Глеба какая-то обезоруживающая мужественность, взрослость и в то же время мальчишеская непосредственность. А его глаза…
– Ты ещё тут, – неожиданно врывается в мои мысли его голос.
Я поспешно отвожу взгляд. Хорошо хоть Глеб заговорил, не обернувшись. Почувствовал моё присутствие, видимо, – только вот как-то треснуто об этом сказал.
– Хотела сказать, что пока не хочу беспокоить папу своим внезапным переездом, – тихо говорю, пытаясь хоть как-то объяснить, почему зависла. Типа стояла и сомневалась, раздумывала. – Необходимости не вижу. Думаю, мы сможем ужиться вместе… Да?
Последнее совсем уж жалко звучит. А я ведь не собиралась спрашивать. Вообще всё это само как-то вырывается.
– Да, – помедлив, серьёзно отвечает Глеб. – Собирайся давай.
****************
Мне казалось, мы поладили. В супермаркете даже шутили, выбирали продукты, улыбались друг другу – так легко, словно ничего между нами не стояло. Я ведь и вправду забылась.
Да и когда вернулись, тоже довольно слаженно действовали. Пакеты разобрали вместе, готовить обед тоже вместе начали – не сговариваясь, сразу как-то. Оказалось, Глеб много чего умел. Он мельком упомянул, что пришлось научиться, потому что мама умирала и не могла за собой ухаживать, а папа больше был занят новыми романами. Я в тот момент пожалела, что вообще спросила об этом, хотя тема свернулась сама собой. Да и ответил Глеб без лишних эмоций.
Потом мы посмотрели вместе первый его фильм – а ещё братец рассказал мне, как выполнял те трюки, которые я там увидела. Фильм был про мотогонщика. Я тогда слушала Глеба с искренним увлечением и почти даже восхищением от того, сколько всего, оказывается, он умел.
А потом настало время обеда, который мы уже заранее сделали. Поели мы тоже вместе, сидя на кухне – и уже в тот момент я решила, что точно подружусь с бртацем. И не столько из-за просьбы мамы, сколько потому, что сама этого хочу.
Но вот звонит Кирилл.