Не промахнись, снайпер!

Амбар, сложенный из хорошо подогнанных камней, преграждал путь к дому — главному узлу обороны. Я понял, что взводный хочет увидеть, как я буду действовать. Сначала показалось, что его приказ бессмысленный. Я испытывал состояние, которое знакомо многим фронтовикам, попавшим на долгое время в тыл и снова вернувшимся на передовую. Сковывал страх, его надо было преодолеть.

Снял вещмешок с запасным диском (еще один висел на поясе), коробкой патронов, гранатами, завернутыми в тряпки. Гранаты, легкие РГ-42 переложил в карманы брюк и затолкал за ремень. Трое бойцов тоже снимали вещмешки и готовили гранаты.

— «Лимонки» не берите, — предупредил я. — Своих осколками побьете.

Данкевич не вмешивался, только глянул на часы, намекая, что желательно поспешить. Когда, пригнувшись, двинулись вперед, я словно нырнул в холодную воду. Обернувшись, попросил:

— Прикройте огнем.

Лейтенант ничего не ответил, махнул рукой, показывая направление. Сначала перебежками, затем ползком пересекли открытое место, огибая трупы сержанта и бойца. Из-за деревьев застучал «Дегтярев», но помочь он нам не мог. Вылазка сразу не заладилась. Когда возле сарая стали намечать следующий бросок, очередь со второго этажа ранила неосторожно сунувшегося солдата. Ему перебило кисть руки, сильно текла кровь. Минут пять заняла перевязка, парень мог просто истечь кровью.

Я не знал, что делать дальше. На правом фланге шла стрельба, вели бой второй и третий взводы. Топтание на месте расценят как трусость. Подтверждая мои мысли, услышал команду Данкевича:

— Егоров, не телись! Вперед.

Охватила злость. Куда вперед? Под пулеметный огонь. Неужели нельзя подождать подхода артиллерии? Приказал обоим солдатам оставаться на месте, сам лихорадочно искал выход. Увидел небольшое окошко в стене сарая.

— Ребята, подсадите.

Перевалился внутрь на солому, смешанную с навозом. Нашу возню услыхали, сразу открыли огонь. Пули пробивали стену насквозь. Я бежал к дальнему концу, уходя от бесконечной очереди станкового пулемета. Следом заскочили оба моих бойца и догнали меня. Остановились возле полуоткрытых ворот в торце сарая. Молодые ребята лет восемнадцати тяжело дышали и ждали команды. Я знал, что многие бойцы во взводе с гранатами дел не имели. Обучить их не успели, так как боевое метание в линейном полку запретили.

— Гранаты умеете бросать? — все же спросил я.

— Умеем.

— Бросали когда-нибудь?

— Только учебные.

Ничего не изменилось за это время. Жалеют, как и раньше, боевых гранат, а точнее, не хотят проводить рискованные занятия, во время которых порой происходят несчастные случаи. Зато не пожалеют нас венгры.

— Сидите здесь, когда услышите взрывы, открывайте огонь. Не вздумайте высовываться.

До амбара оставалось метров тридцать. Амбразура с пулеметом находилась с другой стороны, зато с крыши-чердака за нами наблюдал автоматчик. Я пополз вдоль ограды, загребая всем телом навоз. Лучше так, чем подняться и получить пулю. Автоматчик дал очередь. Не дожидаясь взрывов, оба помощника открыли огонь из ППШ, жестяная крыша амбара трещала под ударами пуль. Теперь медлить нельзя! Перемахнул через ограду и на несколько секунд оказался под обстрелом пулемета из кирпичного дома.

Увернувшись от пуль, добежал до амбара и прижался к теплым камням. Хорошая, солнечная осень в Венгрии! Как бы ее пережить! Готовя гранаты к броску, обнаружил, что, пока полз и перемахивал через забор, из автомата вылетел диск. Эх, раззява! Впрочем, это было слабым местом наших автоматов, при толчках и ударах диски вылетали из пазов. Вставил запасной, потом, высунувшись за угол, бросил две гранаты. Они взорвались перед амбразурой, которую выдолбили в полуметре от земли. Так ее труднее достать артиллерией, зато ручные гранаты искрошили осколками края амбразуры и, как позже выяснилось, продырявили водяной кожух и пламягаситель старого кайзеровского пулемета МГ-08.

Пулемет замолчал. Я подбежал к амбразуре и дал длинную очередь внутрь. Две оставшиеся фанаты бросил под дверь, обитую железом. Ее вышибло из петель, а сквозь проем ударил автомат. Соваться в амбар без гранат было слишком опасно. Позвал своих помощников. Но пока они бежали, одного свалил снайпер из двухэтажного особняка. Уцелевший боец судорожно сглатывал, глядя на убитого наповал товарища.

В тот момент я подумал, что получилось бы больше пользы, если б я действовал снайперской винтовкой. Про мою профессию тогда никто не спрашивал. Я забрал у растерянного бойца гранаты и швырнул их в проем, который пытались закрыть изнутри. Потом ворвались внутрь амбара. Тело венгерского лейтенанта, с шестиугольными серебристыми звездочками на петлицах, лежало возле двери. Один из пулеметчиков сидел у стены, закрывая ладонью лицо, из-под пальцев текла кровь.