Не промахнись, снайпер!

— Чему радоваться? Три десятка венгров кое-как выбили. Во взводе четыре человека погибли. С такими потерями через неделю без людей останемся. А насчет Егорова… ковырялся слишком долго. Примеривался, рассчитывал. Дал ему троих бойцов, одного убили, второго ранили. Диск от автомата потерял, пока в навозе ползал.

Раздраженный тон Данкевича показался мне неоправданным. Венгров было не тридцать, а гораздо больше. Кроме стрелкового вооружения, они имели два миномета, которые закидали в горячке гранатами и уничтожили вместе с расчетами. Одних убитых собрали и оттащили за сарай около тридцати. Человек двенадцать взяли в плен и отвели в штаб полка. Кроме автоматов, винтовок, захватили станковый пулемет МГ-34, ящики с боеприпасами, гранатами, фаустпатронами. Обеспечили запасом мин приданный батальону взвод 82-миллиметровых «самоваров».

Рота потеряла убитыми семь бойцов. Основные потери пришлись на наш взвод. Конечно, жертв оказалось бы меньше, если бы помогли самоходные установки, но у них имелась своя задача. Оживленный разговор подвыпивших командиров понемногу затих. Данкевич являлся неофициальным заместителем ротного. Зиборов с досадой проговорил:

— Вечно настроение портишь.

— Могу уйти.

— Сиди. Нам только дрязг в роте не хватало. Если Егоров тебя не устраивает, переведу во второй взвод.

— Как хотите.

Минут через пять я все же ушел. Догадался, что разговор насчет меня не закончен. С испорченным настроением вернулся во взвод, сходил проверил посты, потом сидел на скамейке, курил, рассматривая звезды. Теплая в Венгрии осень. В наших краях дожди моросят, скоро подмораживать начнет, а здесь в гимнастерке даже ночью не холодно.

Подняли нас перед рассветом. Начался марш по дороге, вслед за танками. Отношения с лейтенантом Данкевичем у нас наладились. Он вообще по характеру был смурной, лишь изредка оживляясь. В Белоруссии погибла почти целиком его семья и многие родственники. Но он не страдал излишним самолюбием, как мой покойный взводный Егоров на Дону. Когда я начал уставать на марше (давала знать старая глубокая рана на ноге), лейтенант позвал меня в свою повозку, конфискованную в поместье вместе с лошадьми.

— Садись. Чего ковыляешь?

— Дойду потихоньку.

— Обижаешься? Ну и зря. Садись, тебе говорят.

Так и ехал с ним весь долгий остаток марша. А шли мы с короткими передышками двое суток.

Потом начались сильные бои на подступах к городу Дебрецен, третьему по величине городу Венгрии. Здесь, кроме венгров, нам противостояли немецкие части, сопротивление оказывали ожесточенное. Признаться, такого не ожидал. Когда пришел в полк, думал, что теперь, в конце сорок четвертого года, отступающие на всех фронтах немцы уже сломлены морально. Но хорошо отлаженный механизм прусской закалки продолжал четко действовать. По-прежнему фрицы дрались до последнего, не желая сдаваться в плен.

Венгерскую 2-ю армию зимой сорок второго — сорок третьего года разгромили под Воронежем. Венгры потеряли 150 тысяч убитыми и пленными. Но здесь, в своей стране, они сражались совсем по-другому. Под Дебреценом полк и дивизия понесли большие потери, в том числе в уличных боях.

Александра Матвеевича Зиборова назначили командиром батальона, вместо него на роту поставили Ивана Данкевича. Я знал, что Зиборов возражал, последнее время у них с лейтенантом происходили размолвки. Взводный действовал порой необдуманно, терял людей. Однако в штабе полка решили по-своему. Данкевич выделялся среди других командиров решительностью и личной храбростью. Александр Матвеевич согласился, хотя не удержался от спора с командиром полка, самолюбивым молодым подполковником. Этот спор обошелся ему задержкой очередного звания, хотя он полтора года ходил в капитанах, а должность комбата была майорской.

Во время уличных боев за Дебрецен Зиборов провел небольшую реорганизацию. Отобрал в ротах пять-шесть лучших стрелков, назначил меня старшим и вручил трофейную снайперскую винтовку «маузер», с хорошим четырехкратным прицелом. В полку имелись два или три снайпера, они подчинялись штабу и вели «охоту» по всей полосе наступления. Когда я попытался согласовать наши действия с сержантом, командиром отделения, тот удивленно глянул на меня. Прекращая едва начавшийся разговор, заявил:

— Не лезь в наши дела. Думаешь, если винтовку получил, сразу снайпером стал?

Я повернулся и ушел, не став объяснять, что успел достаточно повоевать в качестве снайпера. Зиборов, узнав о встрече «коллег», лишь усмехнулся:

— Избаловал их комполка. Ордена и медали вешает, не скупясь. Ладно, хрен с ними!

У меня даже не оставалось времени хорошо пристрелять винтовку, осваивал новое оружие в бою. Мое отделение перебрасывали в места наибольшего сопротивления противника. Так я снова временно стал снайпером, официально оставаясь на должности помкомвзвода.