Не проси моей любви

После ужина, пока мужчины курили на террасе, а женщины убирали со стола и мыли посуду, Лера успела задать ей тысячу вопросов: «Ну и как он в быту?.. Аккуратный?.. Чистоплотный?.. Носки сам стирает?.. А бритвенный станок промывает после бритья?.. Мне кажется, он такой взбалмошный, такой непредсказуемый. Тебе это как? Нормально?.. А он сова или жаворонок? Кто из вас просыпается первым, ты или он?..» И так далее и тому подобное. Лера дружила с Германом уже давно, но получилось так, что за последние две недели старшая сестра узнала о нем гораздо больше, чем младшая за три года. Нора отвечала охотно, ей нравилось говорить о Германе, тем более с человеком, который относился к нему с нежностью и симпатией, несмотря на его мерзкий характер. Носки-то он стирал, и станок промывал, но если что-то делать не хотел, заставить или уговорить его было невозможно, а если, наоборот, хотел, невозможно было ему воспрепятствовать, он превращался в летящую стрелу. В этом смысле Леониду крупно повезло. Он имел все основания доверять Герману безоглядно.

— Вы впервые увидели друг друга на этой вечеринке, — задумчиво повторяет она слова Аркадия. — И Ленька убил человека, который подверг тебя насилию, а ты помог ему бежать из-под домашнего ареста и избавиться от наркозависимости.

— Ну да, — улыбается Герман. — И что?

— Как вам удалось поверить друг другу? Вот так, сразу.

— Это либо происходит, либо нет. Время тут ни при чем.

— А как же народная мудрость? Ну, там… съесть пуд соли и все такое.

— Наверное, мы не из мудрецов.

Теперь он уже не улыбается, а смеется во весь рот. В мерцающей серебристой дымке, которая в это время года означает ночь, сверкают белые зубы. Тучи разошлись, над верхушками елей даже появилось что-то вроде звезд… что-то вроде, потому что звездного неба над Соловками не бывает никогда. Прохладный воздух, насыщенный хвойными ароматами, щекочет ноздри, наполняет легкие, освежает кожу лица. Нора чувствует себя моложе на десять лет в этом месте и с этим мужчиной.

«Что ты решила с работой?» — среди прочего спросила Лера, когда они хлопотали на кухне.

«Пока ничего», — сконфуженно ответила Нора.

Ее преподавательский отпуск заканчивался через неделю, а она все еще сидела здесь, на острове, и не могла заставить себя сдвинуться с места.

«Так решай, — улыбнулась младшая сестра. — Мне как раз требуется помощница. Надя-то уехала. Ты знаешь?»

«Нет. Куда?»

«В Архангельск. Работает в сервисном центре Соломбальского машиностроительного завода. Отзываются там о ней очень хорошо».

«А живет где?»

«Они предоставляют общежитие».

Нора немного подумала.

«Ты предлагаешь мне перебраться сюда насовсем?»

«Ну да».

«Уехать из Москвы, хм…»

«А что у тебя в Москве? Нелюбимая работа? Или бывший муж, который появляется только затем, чтобы попортить тебе нервы? — Лера раздраженно фыркнула. — Есть за что держаться!»

«А что у меня здесь? — спросила Нора. И сама себе ответила: — Ты, Герман, загадки Соловецкого архипелага… — Улыбнулась. — Не так уж мало, да».

Поддавшись внезапному порыву, она пересказывает этот диалог Герману.

— Так что ты решила? — задает он тот же вопрос.

— Я не могу понять, действительно ли нужна Лере. И хочет ли Аркадий видеть меня здесь.

— За Леру и Аркадия говорить не могу… — начинает Герман и умолкает, словно застеснявшись.

— Говори за себя, — предлагает Нора.

И он говорит, устремив на нее пристальный взгляд зеленых глаз:

— Ты нужна мне.

Минуту длится молчание.

— Почему, Герман? — спрашивает она чуть слышно.

Он слегка усмехается. Демонстративно зевает, небрежно прикрыв ладонью рот.

— Хотел бы я посмотреть на человека, способного ответить на этот вопрос.

— Попробуй.

— Ну… с тобой можно говорить о чем угодно, не боясь ни осмеяния, ни осуждения. Можно не притворяться. Быть иногда слабым, иногда усталым.

Нора смотрит на него, не отрываясь. В упор. Он отвечает ей тем же.

— Еще, — шепотом просит она.

— У нас обалденный секс. Ты согласна?

— Да. Но мне трудно поверить, что у какой-нибудь женщины мог появиться повод для недовольства тобой. В этом смысле.

— Между тем недовольные были.

— Что же их не устраивало?

— То я слишком груб, то слишком тороплив. — Герман пожимает плечами. — Обычное дело.

— Ни разу ты не показался мне грубым или торопливым.

— О чем и речь. Наша с тобой сексуальная совместимость на грани фантастики.

— Еще, — повторяет она, на этот раз совершенно беззвучно.

— Ох, да оставайся и дело с концом!

— Ты бы так и поступил на моем месте?

— Я так и поступил. На своем месте.

— Приехал и остался.

— Точно.

Потом они гуляли по территории фермы в сопровождении Грея и Ская, Герман развлекал Нору историями о своей студенческой жизни, она улыбалась, сжимая его горячую мускулистую руку, и казалось, во всем мире нет места безопаснее этого. Собаки трусили вдоль забора, опустив головы и свесив хвосты. Пару раз чуткий Грей замирал, навострив уши, глядя неотрывно в сторону леса, потом глубоко вздыхал и продолжал обход владений.

— Герман, ты никогда не рассказывал мне про свой первый раз.

— Про что?

— Про свой первый секс, — уточнила Нора.

— А тебе зачем?