Не проси моей любви

— Им помешает здравый смысл, — фыркнула Нора, сообразив, что он валяет дурака. — Гораздо проще отловить тебя по дороге с работы или на работу, привязать к ближайшей сосне и начать загонять иголки под ногти. — Она передернулась. Слишком уж яркой и красочной была представшая перед ней картина. — Герман, кроме шуток. Тебе угрожает опасность. Серьезная. Реальная. Причем, если эти… охотники за скальпами, как ты их называешь, действительно выследят тебя и заставят сказать, где скрывается Леонид, ты даже не сможешь предупредить его, потому что на Анзере нет сети.

Он глубоко вздохнул.

— Незачем его предупреждать. Он обещал все время быть настороже. И мы договорились: если Шаталов и компания доберутся до меня и вытрясут информацию о его местонахождении, то я или доктор при первой же возможности отплывем на Анзер, предварительно поставив в известность докторского приятеля из Архангельска, того самого сотрудника УМВД.

Сердце у нее стукнуло.

— Герман! — Подавшись вперед, Нора коснулась его подбородка. Просительно заглянула в глаза. Он был мрачен. — Прошу тебя, если до этого дойдет, возьми меня с собой. — И, видя, что он качает головой, с жаром продолжила: — Я тоже отнюдь не безобидное создание и умею не только вязать на спицах и стоять у плиты.

В зеленых глазах Германа мелькнул тот ироничный огонек, за который Норе частенько хотелось его придушить.

— Да? Что же еще?

— Я умею драться.

— Надо бы при случае оценить твое умение.

— Да без проблем! — Она вызывающе тряхнула головой. — Когда и где?

— Ну, где обычно делаются такие дела. — Теперь он скалил зубы, наслаждаясь ее реакцией. — На полянке за складом. Только ужин переварим, ага?

Ужин он переваривал, рассматривая рисунки Мышки, которые она по мановению его указательного пальца с готовностью выложила на свободный участок стола. Фантазийные рисунки. На них бились насмерть благородные рыцари, пешие и конные… звенели мечи, каждый из которых носил особое имя, нареченное колдуном… дарили любовь победителям прекрасные девы, одетые как воины, с кинжалами за поясом и драгоценными украшениями в длинных вьющихся волосах… опускались мосты, чтобы выпустить из крепости на вершине горы отряд вооруженных всадников, всходили на престол и умирали великие короли, разрушались и строились города… творилась история.

— Ну? — волновалась Мышка, нетерпеливо заглядывая ему в лицо. — Что скажешь?

— М-м… у тебя карандаш с собой?

Молча она выхватила из кармана джинсовой куртки и подала ему простой карандаш.

Шуршание грифеля, быстрые уверенные движения тонкой мускулистой руки над альбомным листом — и лица героев рисованного сериала обрели выражения. Разные, но совершенно определенные. Здесь были и ярость, и страх, и презрение, и подобострастие… На полуобнаженных телах мужчин заиграли мускулы — Мышка была явно не сильна в анатомии, и Герману пришлось восполнить этот пробел.

Нора, как всегда, замерла, очарованная его мастерством. Стоящая рядом с Мышкой Даша испускала восхищенные вздохи.

— Ох! — воскликнула Мышка, хватаясь за щеки и горестно округляя глаза. — Мне так ни за что не научиться!

— Не говори глупости, милочка. — Герман фамильярно шлепнул ее по заднице, обтянутой джинсовой тканью. — У тебя вся жизнь впереди.

В его исполнении даже банальности были великолепны. Вся компания дружно покатилась со смеху.

Поздно вечером, лежа в постели и прижимаясь к его стройному, худощавому телу, Нора возобновила расспросы.

— Ты сказал, он взял с собой пистолет. А патроны у него есть?

— Неугомонная женщина. — Повернув голову, Герман взглянул на нее сквозь ресницы, а потом нахально зевнул ей прямо в лицо. — Сегодня воистину худший день в моей жизни.

Занавески были раздвинуты — он не любил заниматься сексом в кромешной тьме, — и привычное уже бледное серебро соловецкой ночи омывало его точеные черты. Не удержавшись, Нора погладила пальцами изящно вылепленные скулы, обтянутые гладкой кожей.

— Худший день? А кто вылакал целую бутылку бордо, которую моя сестра со слезами оторвала от сердца?

— Я? — невинно моргнул Герман.

— Практически в одну харю.

— Неправда! Ты помогала мне. Один я бы ни за что не справился.

— Вот, — сказала Нора, глядя ему в глаза. — Это я и хотела услышать. Позволь помогать тебе и дальше, Герман. Не только с вином. Один ты, быть может, и справишься, но какой ценой…

— Нора…

— Подожди! Я знаю все что ты скажешь.

— А я знаю все, что ты на это возразишь. Как занимательны беседы с единомышленниками!

— Я взрослая девочка, Герман. Я умею сама принимать решения и отвечать за последствия своих действий.

— Какая невыносимая скука! — Он опять зевнул. — Давай лучше спать. Я удовлетворил тебя уже дважды за сегодняшний вечер, так что имею право на отдых.

— Второго раза не припоминаю. — Нора ткнула его в бок. — Может, ты перечисляешь свои подвиги за всю неделю?

— Второй раз был пять минут назад.

— А первый? — И тут она догадалась. И, догадавшись, расхохоталась. — Ты имеешь в виду… ой, не могу! Герман, я тебя обожаю!

Он намекал на их поединок — если это можно было назвать поединком, — на полянке за складом.