Не проси моей любви

— Меня приковали за руки к решетке садовой ограды и подвергли процедуре, старой как мир.

— У тебя была возможность передумать? По ходу дела.

Герман поморщился. Аркадий терпеливо ждал ответа. Серо-стальные глаза смотрели в упор, не мигая. Леонид тоже ждал.

Наблюдая за всеми троими, Нора чувствовала, что тело под бирюзового цвета блузкой взмокло от пота, хлопчатобумажная ткань прилипла к спине. Не в меру богатое воображение уже нарисовало ей сцену расправы над сидящим напротив молодым мужчиной — мастером метания ножей, — которого она называла то эльфом, то друидом, и теперь спрашивала себя, как уснуть и не увидеть во сне стройное худощавое тело, выгибающееся под плетью, крепко прикушенные губы… И кровь. Священную кровь жреца, вопиющую о мести.

— Я не рассматривал эту возможность, — наконец прозвучал ответ.

— Даже мысли не допускал?

И тут Леонида прорвало.

— Слушай, док, отвали! Что тебе от него нужно? Устроил какой-то гребаный сеанс психоанализа…

Хрясь!

Аркадий с такой силой треснул кулаком по столу, что Нора подпрыгнула. Хорошо, что бокалы были наполнены не доверху, а по правилам — на одну треть.

— Под моей крышей нашли убежище два человека, способные на убийство. — Грозный рык его, вероятно, должен был заставить единственного законного наследника династии Кольцовых испуганно втянуть голову в плечи, но тот даже не моргнул. — Про тебя, блондин, я знаю давно. Мы с тобой говорили на эту тему. Теперь вот узнал про твоего приятеля. И хочу понять, что застряло в нем занозой…

— Еще раз назовешь меня так, — процедил Леонид, — и будешь свои зубы с паркета собирать.

— О-ля-ля! А не охренел ли ты, блон…

— Эй, мужики, — вмешался Герман, — кончайте базар. Я на все отвечу.

Сказано это было самым обыденным тоном, без малейших признаков недовольства или раздражения, и, возможно, поэтому произвело требуемый эффект. В гостиной воцарилась тишина.

— Ты читал «Мертвые без погребения»[1]? — обратился Герман к Аркадию. — Помнишь слова о том, что пытки наносят ужасную рану гордости?

— Но ты устоял, — подумав, возразил тот. — Люди Кольцова не добились от тебя того, чего хотели. Кто с тобой работал, кстати? Болотов и Шаталов?

— Болотов, Шаталов и сам Кольцов. — Герман говорил ровным голосом, не опуская глаз. По вискам его по-прежнему ползли струйки пота. Придвинув свой стул вплотную к его стулу, Лера ласково поглаживала его по руке. — Не добились согласия на секс, но добились всего остального, чего хотели добиться.

С тяжким вздохом Леонид потер пальцами переносицу. Отвернулся, стараясь не встречаться взглядом ни с кем из присутствующих. Он там был, — догадалась Нора. Был и все видел.

— Не стоит казнить себя за некоторые свидетельства… гм… слабости плоти, — с неожиданной мягкостью проговорил Аркадий. В глазах его впервые за весь вечер промелькнуло нечто похожее на симпатию. — Плеть — серьезный девайс. Удары ее гораздо более травматичны по сравнению с ударами ремня, например. А уж если их наносит специально обученный человек… — Он пожал плечами. — Впрочем, я тебя понимаю.

— Спасибо, — кивнул Герман.

— Вопрос в другом. Заслуживают ли смерти люди, которым удалось выбить из тебя те самые свидетельства, допустим, крики и стоны, но кроме криков и стонов — ничего. Которые, несмотря на твой решительный отказ выполнить основное требование, не нарушили правила игры, не подвергли тебя сексуальному насилию.

— Не подвергли, — перебил Леонид, — потому что я помешал. Андрей свет Яковлевич дал возможность объекту своего желания передохнуть пару часов, после чего велел Генке тащить его задницу в господскую опочивальню. И тогда…

Он перевел дыхание, глядя на доктора Шадрина пристально и мрачно.

— …ты прикончил его, — тихо договорил тот. — Геннадия Болотова. А твой папаша позаботился о том, чтобы он попал в списки без вести пропавших. По моим сведениям, полиция практически не занималась его поисками, тем более что, помимо работодателя, никто не проявил интереса к его судьбе.

— Почему ты считаешь, что это сделал Ленька? — лениво усмехнулся Герман, выкладывая на стол узкий, длинный, матово поблескивающий нож, целиком сделанный из высокоуглеродистой стали. — Почему не я? Ведь я не все время простоял прикованный за руки к решетке ограды.

— Даже если ты явился на вечеринку со своими ножами… сколько их у тебя?..

— Четыре.