Не проспи любовь

– Наверное, было тяжело, – говорю я, отпивая кофе.

– Особенно тебе, – говорит он и кладет свою ладонь на мою и на этот раз не торопится ее убирать. – Ты была такой маленькой. Я знаю, что не справился. Знаю, что кошмары начались из-за нее, но я должен был положить им конец. Должен был подарить тебе чувство защищенности. Но я боялся все это обсуждать, и ты была совсем одна. Прости меня.

Я говорю ему, что все хорошо, кладу в рот еще кусочек торта и медленно жую. На этот раз с сочностью все отлично, но папа положил вдвое больше соли и вдвое меньше сахара, чем нужно. От этого разговора мне становится гораздо легче, но это еще не все. Не хватает еще одного извинения.

– Мне очень важно слышать от тебя такие слова, пап. Но я хотела бы услышать их и от нее, – признаю я.

– Тогда, может, ты ей напишешь? – предлагает он. – Что тебе мешает?

Я встаю и резко начинаю убирать тарелки со стола. Ни за что не напишу Мадлен. Она мать. Это она должна мне писать. Но потом – наверное, в сороковой раз за день – я вспоминаю о Максе.

Я медленно ставлю тарелки в раковину, беру свою сумку и иду к кухонной двери.

– Куда ты? – спрашивает папа. – Неужели торт настолько плох?

– Нет, что ты, – лгу я. – Пальчики оближешь. Мне надо написать письмо. – Я останавливаюсь в дверях, возвращаюсь и целую папу в щеку. – Мы очень хорошо поговорили, пап. Почаще бы так.

В ответ папа широко улыбается и поправляет очки.

– С огромным удовольствием, – говорит он.

Пора погасить гирлянды.

Глава тридцать четвертая Все, что у нас есть

С эмоциональной точки зрения, с воображаемым парнем лучше никогда не расставаться. За неделю, прошедшую с того дня, как мы вернулись из Мэна, я отлично это усвоила. Впрочем, с практической тоже: когда я подхожу к новому научному центру, изо всех сил стараясь не опрокинуть поднос с суккулентами, стоящий на корзине Франка, я думаю о том, что сейчас мне совсем бы не помешала машина моего воображаемого бывшего парня.

– Элис! – восклицает Паркер и подходит ко мне, протягивая руки к подносу. – Вот с кого надо брать пример! Ты делаешь большие успехи!

– Спасибо! – говорю я. – Стало побольше свободного времени, – сообщаю я, имея в виду то, что теперь меньше сплю. Я слишком боюсь, что Макс мне не приснится, поэтому по ночам делаю домашние задания и ухаживаю за суккулентами. Недавно папа в два часа ночи услышал, как я копаюсь в саду, и вышел из дома с бейсбольной битой.

– Поставь их сюда, рядом с Селестиными, а потом, если хочешь, помоги Иеремии сделать замеры.

Я вижу неподалеку две стремянки. На них Иеремия и Селеста. Иеремия машет мне рукой и показывает рулетку.

– Так ты сделал для Сократа «пустыньку»? – спрашиваю я, вытягивая ленту рулетки, пока Иеремия делает на стене тонкие карандашные пометки.

Вид у него ужасно удивленный.

– Невероятно! Ты помнишь, как его зовут! Он будет счастлив!

– Что ж, расскажи ему, пожалуйста, – с улыбкой говорю я.

– Да он и сам все слышал, – говорит Иеремия, подмигивая.

– То есть? – недоуменно спрашиваю я.

Иеремия озирается, проверяя, все ли «чисто», потом расстегивает сумку-пояс, и оттуда высовывается голова маленькой зеленой ящерки.

– Сократ, поздоровайся, – велит Иеремия.

Сократ молча моргает. Иеремия выжидающе смотрит на меня.

– Оу! – восклицаю я. – Привет, Сократ! – говорю довольно громко – видимо, чтобы компенсировать свою неискренность.

Иеремия бросает на меня осуждающий взгляд.

– Потише! Ты что, хочешь, чтобы нас исключили?

– Прости, – шепчу я, качая головой.

И тут я вижу Макса, он неторопливо идет через двор к спортзалу, под мышкой у него стопка книг. Я с тоской наблюдаю за ним. Он всегда знает, куда направляется, что будет дальше. Интересно, я когда-нибудь смогу его разлюбить? Или через несколько лет попаду в психушку, где продолжу бредить парнем, которого едва знала, когда еще была нормальной.

Мой лебедь. Мой африканский попугай. Моя пушистая рыба.

И тут мне на телефон приходит письмо. Когда я прочитываю, от кого оно, рука начинает дрожать, но я немедленно его открываю.

– Слушай, можешь секунду подержать Сократа? – спрашивает Иеремия. – Мне очень надо в туалет, а Сократ пугается, когда сливают воду из бачка.

– Конечно, – машинально говорю я и протягиваю руку, не занятую телефоном. Я чувствую, как на ладонь опускается что-то чешуйчатое и извивающееся, и жадно принимаюсь за чтение письма.