Не проспи любовь

– Кажется, нас приняли, – говорит Макс, смеясь.

Мне тоже хочется смеяться – но мешает одна ужасная мысль: это же не Макс.

Да, он выглядит и улыбается, как Макс, он милый и добрый, как Макс. Но это не мой Макс. Это Лжемакс. Просто копия. Он – не он, и мы – не мы. Это не такой сон, который нас объединяет, сокровище, недоступное остальному миру. Это обычный сон. Я не могу это объяснить. Я просто знаю.

– Теперь мы можем вернуться? – спрашиваю я Лже-макса.

– Но мы же только прилетели! – удивляется он.

– Мне очень хочется домой, – говорю я, не в силах сдержать беспокойство.

Лжемакс смотрит на меня озадаченно, склонив голову набок.

– Хорошо, Элис, – говорит он, кивая. – Сейчас полетим домой.

Глава тридцать пятая Сияние

По-моему, со стороны Джерри ужасно нагло лаять в прихожей без умолку, когда есть дела поважнее – например, лежать в кровати и ненавидеть все вокруг.

Но причин для ненависти нет – и я это знаю. Всегда, когда я грущу, папа просит меня подумать обо всем хорошем, что происходит в жизни. Я хорошо учусь, меня приняли в два новых клуба: в БАСЖ – Беннетскую Ассоциацию спасения животных и в клуб фотографии, я начала записывать собственные еженедельные музыкальные подкасты. Я уже подыскиваю колледж, куда пойду после школы. С тех пор как мы с папой поговорили о маме, мы сблизились. Есть, чему радоваться.

Но нет Макса.

Джерри снова заливается лаем. Я подбегаю к трубке интеркома и нажимаю кнопку связи с кухней.

– Пап? – говорю я. – Не можешь выпустить Джерри? А то я сплю. – Он не отвечает, и только тут я вспоминаю, что он рано утром уехал на конференцию в Сент-Луис. Я одна, а Джерри хочет в туалет.

Я натягиваю свитер, влезаю в какую-то обувь и бегу вниз по лестнице, натягивая на ходу куртку.

– Джер? – зову я. – Ты где?

Лай доносится снаружи. Я раздраженно распахиваю дверь.

– Как ты вообще тут оказался? – спрашиваю я и только потом замечаю кое-что необычное – и спрашиваю себя: а проснулась ли я вообще?

Как всегда, дорожка к дому усыпана листьями. Но теперь вместо красных, желтых и коричневых они ярко-розовые. А в нескольких шагах от меня в смокинге стоит Макс.

А рядом с ним, тоже в смокинге, только крошечном, сидит Джерри.

У Макса в руках коробка из-под пиццы.

– Что это? – с трудом спрашиваю я, медленно делая несколько шагов вперед.

– Вот, – широко улыбаясь, говорит Макс и с сияющими глазами протягивает мне коробку. – Открой.

Я открываю коробку, чувствуя себя героиней Джулии Робертс из фильма «Красотка», и с удивлением вижу не пиццу, а огромный торт в виде печенья «Opeo».

– Я что, сплю? – спрашиваю я, оглядываюсь и тру глаза.

– Нет, не спишь, – смеется Макс, но голос звучит глуше. – Я об этом и говорю.

Я натягиваю рукава свитера на ладони и кусаю губу.

– Не понимаю, – говорю я. – Тогда, в лифте…

Макс склоняет голову набок.

– Знаю. Знаю, я сказал, что мы слишком разные. Но потом подумал об этом… – он снова смеется. Ведет он себя слегка истерично: то хохочет, то почти плачет. – Зайти в лифт, только чтобы сообщить мне о своих чувствах. Ты сумасшедшая, Элис, и порой ты в самом деле живешь в мире грез. Тебя притягивает то, что причудливее и прекраснее повседневности. Поэтому с тобой каждый миг и моей жизни похож на дивный сон. Жизнь становится интересной, непредсказуемой. Когда ты рядом, моя жизнь полна света. Я не хочу тебя терять. И убегать от всего этого тоже не хочу. Я хочу, чтобы ты чувствовала то же, что чувствую я. Я хочу сделать тебя счастливой.

Я так счастлива, что едва могу говорить. Никогда не думала, что услышу от него эти слова. Мне хочется схватить его за лацканы смокинга и не отпускать. И именно это я и делаю, осторожно взяв из его рук коробку и поставив ее на землю.

– С тобой я становлюсь счастливой, – говорю я, прижимаясь щекой к его груди. – Макс из снов и Реальный Макс. Тот, кто не знает границ, и тот, кто возвращает меня на землю. Не могу даже думать о том, что было бы, если бы я знала только Макса из снов. Это все равно что читать любимую книгу, в которой переставлены все главы, или слушать песню, фрагменты которой стерты. И у меня такое чувство, будто я все разрушила и нет пути назад.