(не) просто сосед

От того, как окаменела Полина, замерла даже Светка.

— Инга, извините, а этот Эмиль… Как вы сказали, его фамилия?

— Грофштайн.

— А он кто?

Инга рассмеялась:

— Гугл тебе в помощь, Полин! И номер мой запиши, я сейчас в самолёт уже сажусь, а как долечу — свяжемся ещё.

Она отбила вызов, и Полина тут же суетливо полезла в поиск. Этот человек высветился на первом месте в ТОП-10 лучших адвокатов России.

«Эмиль Исаакович Грофштайн, знаменитый адвокат России с адвокатским стажем более 30 лет. Оказывает помощь по резонансным уголовным и гражданским делам крупным бизнесменам, VIP-персонам из сферы политики, искусства и шоу-бизнеса. Представлял интересы мультимиллиардера Семёна Голицина, политика Бориса Березина, певца Филимона Кокорина, бизнесмена Виталия Спивакова, и других влиятельных лиц страны и ближнего зарубежья…»

Глава 53

В коридоре перед дверью зала судебных заседаний было душно и как-то глухо, словно в бункере. А может, это что-то случилось с самой Полиной. В груди болело, дыхание срывалось с приоткрытых губ поверхностно и часто, гулко шумела в висках кровь. Руки мешались, им не находилось места: ни на коленях, ни подсунутым под бёдра, ни сцепленным на груди. А ещё, они дрожали — едва заметно, но Полина ощущала это как сумасшедшую трясучку паралитика. Напротив, через проход, сидел щупленький мужичок и делал вид, что увлечён соцсетями, но Полина слышала, как время от времени щёлкает камера его смартфона. Очередной журналист. Эмиль Исаакович с самого начала предупреждал, что их будет много, и они будут везде, просто потому, что это нонсенс в определённых кругах: Грофштайн, акула и мэтр уголовного правосудия, «адвокат дьявола» и «обычных» мультимиллиардеров, человек, который давно уже не работает ради денег, а только из любви к профессии, не забывая, однако брать за своё «хобби» гонорары в десятки миллионов баксов, снизошёл вдруг до дела из телевизионного шоу! Причём, на общественных началах, то есть безвозмездно!

К работе над делом Грофштайн приступил лишь в конце января. Но зато, стоило ему только взяться — и сразу же всё зазвучало иначе! Сам факт, что этой темой заинтересовался Грофштайн, делал её по умолчанию значимой. Теперь уже без всяких усилий и участия со стороны Полины, историю Руслана тащили в СМИ, в программы и обсуждения в прайм-тайм. В вечерних околополитических шоу заговорили о необходимости реформ в системе правосудия. В диванных ток-шоу едва ли не экспертом и главным гостем неизменно выступал Артурчик, рассказывая о том, как он первый увидел и имел смелость выступить против такой вопиющей несправедливости против прав человека и как всеми силами продвигал эту правду в эфир.

Сама же Полина в это уже не лезла. Не было на это времени — занималась реабилитацией бабушки, водила на танцы Марусю, контролировала течение стройки. И просто тихо ждала, ждала, ждала…

Грофштайн ничего не обещал, но сам факт, что он взялся за дело, уже говорил о многом. Он, дорогущий, не особо симпатичный и сильно взрослый мужчина с крупным носом и сканирующим взглядом, ознакомился с материалами дела и сразу оговорил для Полины её роль: она просто единственный непосредственный свидетель происшествия и в то же время пострадавшая от рук погибшего. Всё. Никаких больше личных суждений, признаний и чего бы то ни было ещё. Никаких больше шоу и интервью.

Полина побаивалась Эмиля Исааковича, но, правда, и практически его не видела — у него была большая, слаженная команда помощников-юристов, которые, как щупальца спрута, лезли везде, где только можно, выспрашивая, ходатайствуя, составляя, подавая и прочее, прочее… И тем удивительнее было понимать, что вот этот неприступный, непонятный и сухой шестидесятипятилетний мужчина — жених тридцатипятилетней болтушки Инги!

***

— Вот это я понимаю, свадебный подарок! — запросто призналась она, когда в один из приездов к своей маме, заехала и к Полине. — Не машина, там, не яхта или ещё какой-нибудь хлам, а целая история, о которой потом можно будет книжки писать! Тем более что она и ко мне имеет отношение…

Инга, поздний и единственный ребёнок директрисы школы и декана Педагогического Университета, с детства была высокой, угловатой «каланчой» с минусовыми диоптриями и кривыми зубами. Зато вместо красоты у неё были мозги и хорошие родители, которые учили правильно расставлять жизненные приоритеты.

Однако возраст есть возраст, и однажды Инге тоже захотелось внимания мальчиков и осознания своей привлекательности. Захотелось, но не далось. Над ней смеялись, попрекали внешностью, а брекет-система, слезами и истериками выпрошенная у родителей, ещё сильнее усугубила ситуацию.

— Нет, ну если вот прям откровенно, то я, конечно, была реально страшненькая тогда! — хохотала теперь Инга. — И вся в прыщах, представляешь?!

Полина смотрела на неё: неординарную, высокую и стройную, как подиумная модель с грацией кошки, в стильных очках и с идеальной улыбкой, и не верила. Казалось, такие красотки непременно рождаются уже красотками, и без вариантов.