Не пытайтесь это повторить

Я посмотрела на парочку вампиров. Они увлеклись концертной программой и на нас с Юлей не обращали никакого внимания. Это и к лучшему. Чем меньше народу будет знать о моей проблеме…

— Юля, что делать, если в тебя влюбились?

— А в тебя влюбились?

— Похоже, что да.

— Поздравляю. Выхода два: или ответь взаимностью, или пошли далеко и надолго. Хотя первый выход предпочтительнее. Ну что ты на меня так смотришь своими прекрасными вертикальными зрачками? Излагай подробности.

— Понимаешь, Юля, мы с ним работаем вместе. Его зовут Дима Санников.

— Музейный мальчик? Ну-ну.

— А тут так получилось… В общем, я считала и считаю его только другом. И пошли мы с ним в парк погулять. И ему плохо стало.

— Отчего?

— Не знаю.

— Что-то ты темнишь, подруга. Ну ладно, излагай свою версию дальше. А я послушаю.

— В общем, совсем ему плохо — сознание потерял и все такое…

— Ясно. Довела мальчика до эротического перенапряжения. Как в "Сибирском цирюльнике".

— Юля, ну как я могу рассказывать, если ты все время меня перебиваешь!

— Молчу-молчу. Говори.

— Я вызвала "скорую", и его увезли в больницу. Потом поставили диагноз — шоковый эпизод.

— Ого! Молчу.

— А когда я его через некоторое время навестить пришла, он…

— Набросился на тебя и попытался сорвать трусики? От шока…

— Юля!

— Молчу.

— Он попросил меня выйти за него замуж!

Юля долго молчала. Целую минуту или около того. Потом осторожненько поинтересовалась:

— И ты?

Я пожала плечами:

— Отказалась, конечно.

— Тебе предложили замужество и ты отказалась?

— Да.

— Не верю своим ушам. Ну какая нормальная девушка откажется от замужества!

— Юля, я не нормальная девушка. Я умертвие. Я не смогу стать хорошей женой, не смогу родить детей, и вообще неизвестно, какова я буду в постели.

— А у тебя что, после восставления еще ни с кем?

— Ни с кем.

— Музейная девочка! Ты скоро покроешься пылью столетий, как ваши экспонаты, если не найдешь себе любовника. Вот уж поверь. На что я свободомыслящая ведьма, а и то без своего Ромула скучаю, если он куда отлучается. Кто еще так погладит мой хвостик, как он? Значит, ты отказала Диме.

— Отказала.

— Зря.

— Юля, я не могу. И потом, я не люблю его как мужчину.

— Да кого ж сейчас из них, паршивцев, можно любить как мужчину?! Смешно даже. Тиечка, они выродились настолько, что мужчинами их называешь только потому, что у них одна хромосома дополнительная между ног болтается! Разве это мужчины? Слабые, закомплексованные, обидчивые, нервные, самодостаточные! Где руки, как сталь, где плечи, раздвижные, как гармошка у автобуса? Где немногословность, умение пить не пьянея и носить любимую женщину на руках так, что у нее экстаз от одного только мужского дыхания начинается?! Эх, Тиечка! Мужчины по выродились…

— Это банально.

— Но факт. Дай-ка я винца глотну. Вот мой Ромул. Он неплохой, но…

— Я думала, у вас все серьезно.

— Серьезно, конечно. Во всяком случае, если я и соберусь когда-нибудь рожать, то только от него. Он сможет обеспечить всем моего ребенка и меня. А взять их всех вместе — могут ли они? Ничего они не могут.

— Ты преувеличиваешь. Ну хорошо. Если мужчины такие, как ты говоришь, убогие, то почему ты считаешь, что я зря отказала Диме?

— Ты очень одинока, Тиечка. Мы, друзья, — это еще не все в жизни. А Дима бы тебя грел.

— Ну не люблю я его!

— Что ты раскричалась? Успокойся, а то на тебя смотреть будут. Тиечка, меньше всего я хотела тебя обидеть. Только позволь мне предположить одну вещь.

— Предполагай.

— Ты теперь себя чувствуешь виноватой перед всем мужским полом, потому что отказала Диме.

Я нервно согнула десертную ложку:

— Ну… да.

— Верни ложку в исходное положение. Замечательно. А теперь я скажу тебе, что это глупость.

— Что? То, что я согнула ложку?

— Нет, не это, а то, что ты заразилась чувством общемировой вины. Запомни, Тиечка, женщина никогда не должна чувствовать себя виноватой!

— Почему?

— Да потому что женщина и так обделена от природы. У нас на двести граммов меньше мозга, чем у мужиков, опять же, хромосомы одной не хватает… А если мы еще будем виноватиться, да еще перед ними, злодеями, так вообще жизни никакой не будет. Почему у тебя ресницы не накрашены?

— Ну… Я забыла.

— А вот и нет. Ты не забыла, ты просто решила, что раз ты так плохо поступила с несчастным Димой, то тебе надо поставить на себе крест. А это не так.

— Ох…

— Ты очень красивая девушка, Тийя, и у тебя есть одно неоспоримое достоинство. Даже два.

— Каких?

— Забыла? Ты никогда не постареешь, и ты бессмертна. По-моему, неплохая подборочка. Даже мы, ведьмы, покрываемся морщинами и когда-нибудь покроемся и крышкой гробовой. А ты… Да тут масса возможностей! Крути романы, кружи мужикам головы, тем более они сами этого хотят.

— Чего?

— Чтоб им кружили головы. А то им лишние двести граммов мозга на череп давят и доводят до гипертензии. О, кстати! Посмотри-ка на столик, что стоит слева от нас. Только аккуратно.

— Смотрю. Ну и что?

— Тот мужичок с лысинкой, "сильно за тридцать", по-моему, на тебя запал. Просто глаз не сводит. Хочешь его?

— Ни в коем случае! Не хочу!

— Ну как знаешь. А то я могла бы вас свести.

— Это как?