Не родись красивой…

— Это верно, — тотчас согласился Митька, какой-то моторчик надо приделать. Или пружину. Чтобы и зеркало чуть-чуть поворачивалось… Придётся покумекать.

— Ошибаешься, Рогозина, не так. Зеркало у меня с бечёвкой, на гвозде закреплено. Не дрогнет.

— Ха-ха! Пойдёшь досыпать, а зайчик через минуту убежит. — Я решила блеснуть познаниями в небесной механике. — Ведь Земля-то вертится, и солнце всё время изменяет своё положение. Понимаешь?

— Это верно, — тотчас согласился Митька. — Да… Значит, какой-то моторчик надо приделать. Или пружинку. Чтоб и зеркало чуть-чуть поворачивалось… Придется покумекать.

— Что ж, Митя, кумекай, соображай. А я «Буран» пойду включать. Комнату и переднюю ещё надо пропылесосить.

— Анют, — сказал он, — а если чего придумаю, можно снова тебе позвонить?

— Ладно, — милостиво разрешила я и про себя подивилась, какой жалобный сделался у него голос.

Митька позвонил через два часа. А я, между прочим, ждала звонка. Даже заготовила первую фразу: «Поздравляю с великим изобретением!»

Эти бодрые слова и проговорила, подняв трубку.

Звонарёв был в ударе. Он обрадовался:

— Не великое, а гениальное! У бабушки выпросил верёвку. Новенькая, с бумажкой: «Пятьдесят метров»! До твоего балкона хватит.

— До моего балкона? — переспросила я. — А что, собираешься залезть на мой балкон? Ты же хотел зеркало поворачивать.

— Зеркало — это потом. Другое придумал. Такое!.. Все ахнут. Обалдеют.

— А чего особенного! — засмеялся отчаянный Митька. — В руках держу длинный шест. Для балансировки. Нормально.

— Сумасшедший! Тот фокусник, может, пять лет тренировался. И не мечтай. Никакой верёвки на своём балконе привязывать не собираюсь. Ничего себе, гениально придумал!

— Эх, не понимаешь…

— И понимать не хочу. Чтобы свалился на моих глазах?! Руки, ноги переломал?! Нет уж!

— Аня… Слышишь, Ань? — просительно сказал Митька. — Можно, на пять минут забегу к тебе?

— Ко мне?.. Ладно, — согласилась я. — Только верёвку свою оставь дома. Приходи. Подъезд знаешь. А квартира — 51.

Я положила трубку и посмотрела в зеркало. Оно висело тут же, в передней. Почему-то подумала, что три дня не мыла голову. А ведь собиралась помыть как раз сегодня. Уже не успею… Я пропустила пальцы сквозь свои длинные волосы. Может быть, косу заплести? Белый бант… Нет, лучше голубой. Не зря считается: блондинкам — голубое. Стоп! Да что это я, в самом деле? Он, похоже, с ума сошёл, а я — бант! Глупости! Спасибо, что в квартире чисто. Чуть не целый час пылесосила.

Я прошла в комнату, к окну с балконом, и тут же на дорожке, возле клёна, увидела Митьку. Спешит. А в руке?.. Так и есть, моток верёвки. Всё-таки взял! Ну, Митька! Ну, заяц, артист-фокусник! Я откинула волосы за спину и прошла в переднюю — встречать гостя…

А через три дня на раскидистом клёне приколотое кнопками висело красочное объявление:

Смертельный номер!!!

Канатоходец над бездной!

Приглашаем всех, у кого железные нервы.

Только один раз. Завтра, в субботу, в 12–00.

Вход бесплатный.

О главном деле (о верёвке) мы позаботились ещё накануне. Сделать это было не очень трудно. Я смотала с катушки синюю нитку, ту самую, которой недавно зашивала Серёжину майку, и конец её с грузиком свесила до земли. А Митька со своего балкона спустил длинную-предлинную рыболовную жилку. Нам повезло — клён рос немного в стороне, да и тополь, вымахавший аж до седьмого этажа, не был помехой. Внизу Митька связал концы в узел, и я снова намотала нитку на катушку. Так наши балконы и соединила прямая, как лучик, прозрачная жилка.

Верёвку тянули уже в темноте. И без света прекрасно управились. Жилку я наматывала до тех пор, пока не приползла наконец и сама верёвка. Я обрадовалась и быстренько набрала Митькин номер телефона.

— Великий канатоходец, — доложила торжественным голосом, — трасса готова!

— Ай да мы! — счастливо засмеялся Митька. — Бегу вывешивать объявление!..

Не только нам с Митькой удалось посмотреть удивительную передачу о бесстрашном канатоходце. В нашем большом дворе жило немало других мальчишек и девчонок. И поэтому то невероятное объявление, которое появилось на дереве, вызвало огромный интерес. Я даже испугалась и была уже не рада — вдруг из нашей затеи ничего не получится? Ведь все, конечно, догадались: раз между моим и балконом Звонарёва появилась верёвка (а её было видно отовсюду), значит, кто-то из нас — замечательный смельчак. Я всё же не была уверена, что и обо мне можно так подумать. Однако подумали. Несколько человек звонили. А Юлечка прямо ошарашила меня:

— Я знала, я чувствовала: ты просто необыкновенная девочка! Помнишь, с Сержиком, когда майку порвал? Он не успел в себя прийти, а ты тут как тут — уже с иголкой и ниткой. Я заметила: Сержик теперь та-а-к на тебя смотрит… Неужели не побоишься идти по тросу?

— Юлечка, не расспрашивай. Сама всё увидишь.

— Понимаю, понимаю, тебе же надо настроиться. Ну, Анюта, ты даёшь! Тогда желаю удачи. От всего сердца желаю.