Не родная кровь [СИ]

— Да, теперь вспомнил. Тот бой с кубанскими казаками, рукопашная, а потом сильный удар по голове, искры из глаз и темнота… А сколько я уже здесь?

— Постой, постой, какой бой с кубанцами? — с непониманием спросил Савельев.

— Наш батальон оборону держал на подступах к городу по улице Светлогорская. Вот тогда меня и оглоушили. Мы ещё держим те позиции?

Савельев, прикусив нижнюю губу, смо трел на брата, а потом произнёс глухо:

— Нет, уже не держим…

— Отступили, значит. Понятно. Ты так и не сказал, сколько я уже здесь.

— Пойдём-ка к начальнику госпиталя, братишка.

— Зачем? — не понял Иван. — Я себя нормально чувствую, всё вспомнил. Разве что попросить, чтобы он сразу выписал меня. Мне надо на фронт, к ребятам… Как ты сам тут оказался? Хорошо, что ты на нашей стороне. Честно говоря, я даже не ожидал от тебя такого. Ты ведь всегда за действующую власть был.

— Пойдём. Только в кабинете помалкивай. Хорошо? А то вдруг полковник решит, что ты не совсем здоров и не отпустит тебя. И что бы ни услышал — молчи. Молчи и всё. Договорились?

— Ладно, договорились, — легко согласился Никитин. — Буду молчать, чтобы начальник ничего такого не подумал обо мне.

Они зашли в бывшую контору свинокомплекса.

Улыбающиеся п олковник и Жанна встретили братьев на входе. За ними толпились другие медики, уже прознавшие о новости.

Военврач выпроводил женщину из кабинета со словами:

— Жанна, мы тут мужиками посидим. Пусть меня пока никто не беспокоит.

Он прикрыл дверь и воскликнул:

— Дела!

Несвойственная ему эмоциональность тут же исчезла, уступив место устоявшемуся флегматизму.

— Что ж, уважаемые братья, давайте выпьем за вашу неожиданную встречу, — полковник извлёк из тумбочки третью стопку. — И за твоё, Иван, чудесное исцеление. А ты сам-то всё вспомнил?

— Да. С того самого боя…

Андрей Николаевич наступил ему на ногу.

— Ой, Иван, извини, — сконфузился он. — Давайте выпьем.

После того как выпили, Савельев сказал:

— Вячеслав Игоревич, я Ивана заберу сегодня.

— Да не вопрос. Забирайте, Андрей Николаевич. Нужно только медкарту заполнить толком и сделать справку о нахождении вашего брата у нас на излечении. Это для командира части, чтобы не числился у него боец без вести пропавшим или ещё того хуже — в дезертирах. Номер войсковой части и фамилию командира помнишь, Иван?

— Конечно, — утвердительно кивнул Никитин. — Я всё вспомнил.

— Не нужно справок, — поторопился вмешаться Андрей Николаевич. — Я всё сам улажу.

— Как знаете, — пожал плечами полковник. — Тогда на посошок?

— Давайте, — согласился Савельев. — Да, товарищ полковник, когда мы договаривались о встрече, вы сказали, что домой нас доставят на каком-то госпитальном грузовике, который как раз пойдёт в нашу сторону.

— Машина будет, как я и обещал. Удачное время вы выбрали. А так пришлось бы вам со всей пишущей братией тут куковать до очередной колонны или иной оказии. Един ственное «но»: прямо до порога доставить вас не получится. Километров десять придётся пешком идти.

— Нам не привыкать, — улыбнулся Савельев. — Журналисты народ привычный. Да и я с ними пообтёрся.

Полковник кивнул, тоже скупо улыбнувшись:

— Я помню вас до войны, Андрей Николаевич. По телевизору часто видел. Вы тогда совсем другим мне казались.

— Недоступным и зажравшимся чинушей, да? — опять улыбнулся Андрей Николаевич.

— Не то чтобы… — начал военврач.

Но Савельев перебил его добродушно:

— Ладно-ладно! Знаю я, как нас, слуг народа, привечают.

Наскоро попрощавшись с начальником госпиталя, Андрей Николаевич едва ли не подталкивая брата, поторопился на улицу.

— Да что случилось-то, Андрей?! — воскликнул Иван, выйдя из домика. — Сейчас мы вдвоём, без свидетелей. Ты можешь объяснить?

— Все объяснения будут после, — ответил Савельев. — Дождёмся, когда журналисты всё закончат, и поедем домой.

— Мне вообще-то в свою часть надо.

— Сначала ко мне, — безапелляционным тоном ответил Андрей Николаевич.

— Ты чего раскомандовался-то, братишка? — шутливо спросил Иван. — По старой привычке?

— И новой тоже, — отрезал Савельев и улыбнулся: — Я, чтоб ты знал, начальник отдела по связям с общественностью при штабе армии.

— Ого! — картинно присвистнул Никитин. — Ваш брат-чиновник нигде не пропадёт! И на войне сумеет пристроиться.

— А ты как думал! Ну что, пойдём, присядем вон за тем столиком в тенёчке, а то день сегодня жаркий, к тому же на спирту развезло чуток.

— Пойдём, — согласился Иван.

Когда они устроились на лавочке за деревянным столиком под развесистой цветущей черёмухой, Никитин спросил:

— Как жена моя, Андрей? Как дочка? Что вообще случилось за время моего беспамятства? Мы ведь сейчас не в городе, это и слепому ясно. Что, федеров удалось отбросить от подступов? Почему ты тогда говорил, что мы не удерживаем больше те позиции?

— Слишком много вопросов, Иван. Я тебе отвечу на все, когда доберёмся домой.

— Темнишь ты что-то, брат, — подозрительно глядя, сказал Никитин.

— Темню, — согласился Савельев. — Но так надо. Всё узнаешь. Потерпи. Пахнет-то как черёмухой, а, Иван! Как в детстве, помнишь?

Савельев сорвал веточку с белыми лепестками цветков, втянул носом воздух.