Не русские идут

До этого он знал лишь то, что Сомалийская Республика – африканское государство, существующее практически только на бумаге. Приведенное к власти с помощью штыков Эфиопии правительство не контролировало большую часть страны. Действительность же оказалась ещё более запутанной.

После две тысячи десятого года Сомали вообще не имела признанного общенационального правительства.

Объявили о своей независимости бывшее Британское Сомали – Сомалиленд и американский Пунтленд.

За ними то же самое сделал ряд непризнанных в мире государственных образований.

С тех пор на территории древнего султаната – в двенадцатом веке здесь возникло владение султанов Зимбабве – с разной степенью активности функционировали девять крупных «государств», от Джуббаленда до Альянса полевых командиров, делящихся в свою очередь на восемнадцать провинций, от Авдала до Вокуй-Гальбида.

Данилину со товарищи предстояло высадиться в провинции Барии, принадлежащей клану Дарод, одному из самых влиятельных в Республике. Барии была одной из беднейших провинций, отчего народ, доведенный до отчаяния, и встал на путь выживания, называемый во всём мире пиратством.

Кроме того, Данилин выяснил, что Сомали – до сих пор экономически отсталая и бедная страна, почти лишённая минеральных ресурсов. На её благосостояние регулярно влияли отрицательные факторы в виде долгих засух и войн с Эфиопией. Ещё больший урон наносила экономике страны межклановая борьба, не прекращавшаяся много столетий, а после свержения режима Сиада Барре с конца двадцатого века вообще ведущаяся непрерывно. Именно поэтому на территории Республики трудно было общаться с населением и искать сторонников, так как принадлежность к тому или иному клану могла повлечь быструю или, наоборот, медленную и мучительную смерть.

Дочитав сведения о провинции Барии, где вели войну меж собой и с миротворцами ООН кланы Дарод и Исаак, Данилин запомнил имена полевых командиров и главарей кланов, затем перечитал текст с неменьшей тщательностью, чем первый раз. Потренировался в произношении обиходных выражений на арабском и сомалийском языках. Пропел гимн страны – «Somaaliyeey Toosoow» (Проснись, Сомали). Выпил чаю. И долго стоял в детской, прислушиваясь к спокойному дыханию детей.

Лёг он успокоенный, словно получил дополнительный энергозаряд, в начале четвёртого. Встал в семь. И обнаружил, что Млада уже не спит и ждёт его на кухне, приготовив завтрак.

Грустной она не выглядела, хотя, возможно, прятала грусть в глубине души. Деловито обняла, поцеловала в щёку.

– Позвонишь?

– А как же? – ответил он, не представляя, сможет ли дозвониться до дому из Африки.

Позавтракали вместе, поговорили об успехах детей, уже практически научившихся читать. Затем за Данилиным пришла машина, посланная Белогором, и он уехал, унося в сердце полный любви и невысказанного беспокойства взгляд жены.

В аэропорту Домодедово его встретил Бран.

Знал его Данилин уже два года, но до этого момента работать с ним в паре ему не приходилось.

Бран был витязем с середины двадцатого столетия, пошёл же ему семьдесят девятый год. Выглядел он немолодо, однако и стариком не казался: эдакий мужичок-боровичок, с абсолютно свободной от волос головой. Нос пуговкой, губы скобочкой, розовые щёки, широкие скулы, глаза неопределённого цвета, изредка вспыхивающие медвяной желтизной. Не сильно крутые плечи, не накачанная фигура, рост под метр семьдесят пять. Не боец с виду, хотя и подвижен не по возрасту. И при этом – мастер рукопашного боя, равных которому в Рати было немного. Разве что витязь-воевода Лихарь не уступал ему в ратном мастерстве. К тому же они и похожи были чем-то, внешне – не выделяясь ничем особенным из толпы, и внутренне – собранностью и глубокой уверенностью в своих силах.

Звали Брана Диомидом Аполлинариевичем.

Полчаса они пили чай в кафе аэропорта.

Потом Данилин заметил лейтенанта милиции, беседующего с пожилой женщиной, и ему не понравилась аура стража порядка. Он посмотрел на пару внимательней.

Видимо, речь шла о каком-то распоряжении, потому что лейтенант настойчиво чего-то требовал от женщины, а она возмущалась, хотя и тихо, что-то быстро говорила, потом заплакала.

Данилин показал взглядом на неё:

– Подожди-ка.

Подошёл к беседующим и услышал:

– Иди отсюда, я сказал! Увижу ещё раз – вызову наряд!

– Да куда ж я пойду? – всхлипнула женщина; судя по чертам и смуглости лица, она была с Кавказа. – Сын прилетит, заплатит, у него деньги.

– Я тебе покажу сына!

– Я жаловаться буду…

– Кому? – Лейтенант взял женщину под руку. – А ну, пойдём!

Данилин ловко отцепил его руку от локтя женщины, встал между ними.

– Командир, объясни-ка мне, в чём дело.

– А ты кто? – вытаращился милиционер.

– Дед Пыхто. Я слышал, что речь шла о деньгах. О каких, собственно? Что ты с неё требуешь?

Женщина бросила на Данилина испуганный взгляд.

– Да что вы, мы просто так… я сына встречаю.

– Никого она не встречает, сидит тут со вчерашнего вечера… а ну, гражданин, – глаза лейтенанта сузились, – предъявите-ка документы!

– Я тебе сейчас покажу… – начал, сдерживаясь, Данилин.

– Что тут у вас? – объявился рядом Бран.