Не садись в машину, где двое (рассказы, 2011)

То есть домашние не смогли бы открыть дверь тем ключом, который бы они добыли, потому что только двумя ключами открывалась эта железная дверь.

Его тайная жизнь давала ему силы выдержать атаки жены и дочери. Они заподозрили неладное обе, очень уж хорошо выглядел их отец семейства, не отвечая на обвинения и не идя на предложения.

Они съездили на квартиру, увидели там железную дверь, и их подозрения запылали как костер под еретиком.

Наш бедный человек теперь жил вроде глухого в обстановке горячего цеха, среди паровых молотов и железного лязга.

Его кормили, и хорошо кормили. Питание не иссякало, травяной чай и овощные котлеты на обед, мясо либо курица и щи на косточках (или гороховый суп с грудинкой на ночь), чистое белье, глаженые рубашки, костюм из химчистки, женщина в постели.

Ибо его жена чрезвычайно дорожила своим мужем именно в этом плане. Как женщина в соответственном возрасте, она понимала всю ценность своего имущества, каковым она почитала мужа.

Но однажды жена встретила его в рыданиях. Она сидела в машине, и по ее щекам катились неподдельные обильные слезы отчаяния. Он прекрасно понимал, когда она плачет искусственно или от злобы.

Это были слезы горя.

Он сел на свое место, пристегнулся, не глядя на жену, довольный собой: завтра была зарплата от Левы с Мишей.

Жена тронула машину и горестно всхлипнула.

Он на нее посмотрел краем глаза, осторожно, чтобы она не заметила. Ее щека блестела от слез.

— Не спрашиваешь?— закричала она.— Не интересует тебя?

— Почему?— ответил он как обычно.

— Алиску изнасиловали,— выдавила жена из себя с огромной силой, как бы сквозь сопротивление.

Муж испугался и замер.

— Она мне позвонила, что стоит на улице, ее вышвырнули из машины какие-то люди. Сейчас мы едем за ней.

Дочь села в машину в центре города. Она затаилась на заднем сиденье, непохожая на себя, молчаливая.

Отец чувствовал, как она истерзана и замучена насильниками, и что у нее сейчас нет возможности говорить. Холодный пот выступил у него на лбу. По спине потекло. Сердце колотилось. Рядом беззвучно плакала жена.

Девочка вышла из машины с высоко поднятой головой, как партизанка перед казнью. Отец понимал, что она боится того, что последует дома. Он чувствовал, что жена сейчас накинется на Алиску с упреками и обвинениями, будет кричать как обычно. Эти воспитательные крики он слышал всю жизнь — нельзя так себя вести, нельзя садиться в чужие машины, нельзя отвечать на вопросы на улице, нельзя идти с кем-нибудь, нельзя брать конфеты у кого бы то ни было, нельзя принимать приглашения в кабак и вообще ходить ночью в клубы. Сколько раз тебе говорили и так далее.

Отец догнал дочь, обнял ее и повел по ступенькам к лифту. Девочка дрожала как от холода.

«Господи,— думал он,— чего стоит вся моя жизнь, если это случилось. Не обращал на нее внимания, на свою единственную кровиночку, на родного ребенка».

Жена подхватила дочь с другой стороны, и они втроем вошли в лифт, как в газовую камеру, подыхать.

Жена, однако, опомнилась, набралась сил и по приходу домой сказала дочери, что нужно сейчас же ехать на судебную экспертизу, брать анализ спермы. Да! И потом заявление в милицию. Ты сможешь их описать?

— Не буду,— сказала дочь и сверкнула глазами.— Я еще не сошла с ума. Ни в какую милицию! Вы что? Да они в Интернет выкладывают фотографии с адресом и фамилией.

Родители замерли от этих слов. Они словно оледенели. Жизнь оборачивалась к ним своей неизвестной и ужасной стороной. Мать растерялась, и уже приготовленные речи застряли у нее во рту.

Все-таки она начала бормотать, что надо, надо в больницу, они знают, что делать при случайных связях, промоют, сделают укол. А вдруг СПИД, беременность?

Наконец она выдавила из себя страшную фразу:

— Сколько их было?

Девочка молчала.

Мать закричала, сорвавшись:

— Как тебя угораздило, сволочь, сколько тебе было говорено, не садись в чужие машины!

Отец прервал ее:

— Ничего, детка, ничего, обойдется. Иди в ванную.

— Надо в больницу ехать,— вопила жена.

Дочка поплелась в ванную и щелкнула там задвижкой.

Потекла новая жизнь.

Девочка не отвечала им по мобильнику, они колесили по ее подругам, и одна из них с плохой улыбкой на устах сказала, что ваша Алиса кого-то ищет в одном и том же месте, в центре, на углу около большого супермаркета.

А однажды дочь вообще не пришла ночевать.

Алиса явилась только на следующий день вечером, пришла домой сама. Грязноватая, как будто бы не умытая со вчерашнего, неряшливая.

— Где ты была? Мы в милицию ездили, в морги звонили!

— У девочки из группы была днюха.

— Что??!

— Днюха, дэ рэ, день рождения,— объяснила дочь.

— Нельзя было позвонить?— вопила мать в слезах.

— Чтоб ты орала, да?

Девка явно сошла с круга. Она перестала вставать утром в институт, мать ее поднимала с трудом, прыскала на нее водой, наконец начала просто поливать из кружки.

В результате мать пригласила на дом психолога, специально вечером.

Состоялся разговор у этого психолога с дочерью.