Не садись в машину, где двое (рассказы, 2011)

Владимир пришел на именины, и на нем были не только новые брезентовые штаны, но и новая куртка (он взял заказ на шитье, принял материю, все исполнил, но носил куртку сам, прячась от заказчика) — и Лора, увидевши таковое чудо, а также узнав, что Владимир сам шьет, тут же со смехом и радостью сделала ему заказ.

Владимир, давно искавший куда бы деть машинку, согласился, и в ту же ночь въехал к Лоре в комнату с этим швейным механизмом, чистый, выбритый, в новой одежде — и остался.

Он сшил Лоре безрукавку из кусков меха, сшил художественно, любовно, чисто, с врожденной аккуратностью, затем сшил Лориной матери очень быстро юбку и затем оказался принят в семью как студент со справкой.

Его поженили и прописали, но шить ему больше не хотелось.

От него ждали чудес, слава его разнеслась по всем знакомым родителей Лоры, уже порывались нести ему отрезы и отрезы, но тут Владимир нашел себе Лорину подружку, девушку из захолустного города, Жанна по кличке «Ванна-с-Тольятти» (она рассказывала всем присутствующим, что в детстве называла себя не Жанна а Ванна, и, самое смешное, когда ее спрашивали как тебя зовут, отвечала: «фами внаете».

Ванна стала в Москве дорогой проституткой, как-то так извернулась, сняла квартиру, носила шубки, брюлики, имела косметику от Диора-с-Парижа (произносить слитно), а все дело было в том, что ее главный сожитель и покровитель жил между двумя странами, скажем Италия—Россия, и налаживал именно в Тольятти производство каких-то пламенных моторов, и ему там встретилась Ванна, семнадцатилетняя выпускница в белом платье, волжская блондинка, роза с крепко взбитыми сливками. И дело завертелось, начавшись с уличного знакомства, т.е. Ванна села в машину к итальянцу.

Дело завертелось, но: Ванна не желала жить в родном Тольятти, где часть людей относилась к ней как к вражеской подстилке, т.е. с завистью (бабы, подруги и мальчики), а меньшую часть составляли те самые враги, кому якобы и предназначалась подстилка.

Короче, Серджио снял Ванне апартаменты в Москве и сам туда наезжал на уик-энды, а в остальное время Ванна принимала других богатых бизнесменов, завела знакомства в верхних эшелонах искусства, но: каковы истинные истоки человека, таков и его неизбежный путь, и Ванна нехотя увела мужа (Владимира) у якобы подруги Лоры.

Лора с интеллектуальными друзьями ходила к Ванне посмеяться над ней, над ее выговором, они потешались над Ванной-с-Тольятти, повторяли друг другу ее словечки, но исправно пили и ели за ее столом.

Все это с хохотом рассказывалось Владимиру. И Владимир был однажды приведен к Ванне. Они познакомились.

После чего Владимир исчез.

Они с Ванной залегли в берлогу, вкусно ели, сладко пили, хорошо спали, тем более что Серджио фирма вызвала на родину на два месяца, он звонил ежедневно, ежедневно звонили и бывшие папики-друзья, но Ванна держала оборону.

Владимир жил теперь именно в тех условиях, для которых каждый человек предназначен,— любовь, ласка, еда и питье, фильмы типа «Эммануэль», дорогие магазины.

Однако же и от Ванны-с-Тольятти у него находились потайные пути, и иногда он исчезал, прорезая в толще богатства свои ходы, ходил по старым местам, носил деньги и подарки, посещал детские дни рождения и встречался с Лорой (романтически, в кафе), по ее просьбе, она рыскала всюду, ища своего мужа, ее родители окаменели от горя, и в результате с инфарктом слег еще совсем не старый ее отец, бац — и умер.

Владимир тут же приехал с деньгами, все взял на себя, отхоронился и снова исчез.

Приближался срок возвращения из Италии «Сержика», приближалась свадьба Ванны-с-Тольятти, Серджио собирался увозить свое сокровище на родину, и Владимир однажды вечером ушел из объятий плачущей Ванны никуда, в темную ночь; а во дворе уже разгружалось такси Серджио, прибывшее из аэропорта с огромным грузом.

Владимир ушел не плача, все в той же куртке и в том же состоянии.

Идти к Лоре было нельзя, идти к Сашке пришлось, в гущу тараканов, однако Сашка уже погиб к тому времени, как выяснилось, но и там уже болото заросло, и место оказалось занято, новые морды повернулись к Владимиру от плиты, где варилась маковая соломка, морды бледные, подвальные, мокрые как вареные пельмени.

Владимир, однако, заготовил себе еще раньше один детский день рождения — и пошел туда с подарком, купил бутылку, причем дорогую.

Его приняли приветливо, все знали, что он щедр и обеспечен, он помог вымыть посуду и как-то так и остался.

Хозяйка, одинокая мать, добрая и безалаберная актриска, постелила ему на раскладушке, и Владимир переспал ночку среди остальных оставшихся, но другие ушли назавтра к вечеру, а Владимир еще раз остался, причем вымыл всю посуду, подмел и утром даже отвел малолетнего сына хозяйки в школу.

Хозяйка спала, сказала ночью, что на репетицию к одиннадцати.

Владимир взял ключи от квартиры, невинно лежащие под зеркалом, вернулся в дом с мороза и получил следующее указание: забрать мальчика из школы и отвести его в музыкалку к трем.

И Владимир прижился.

Денег не было совершенно, актриска получала мало, да и попивала с друзьями.