Не считай шаги, путник! Вып.2

Нелегок был путь, полночный наш путь…
Но выжили мы
Средь горя и тьмц:
Веками идем, чтоб в выси взглянуть
В армянских горах,
В суровых горах.

Сокровище дум издревле несем,—

Что море, оно
Душой рождено,
Народной душой в пути вековом,
В армянских горах,
В высоких горах.

Из светлых пустынь кидались на нас

Орда за ордой:
Разили бедой,
Весь наш караван терзая не раз
В армянских горах,
В кровавых горах.

Ограблен, разбит был наш караван…

Разрознен средь скал,
Дорогу искал,
Считая рубцы бесчисленных ран,
В армянских горах,
В печальных горах.

И наши глаза взирают с тоской

На сумрак земли,
На звезды вдали:
Ну, скоро ли утро вспыхнет зарей
В армянских горах,
В зеленых горах![69]

Соратник и ровесник Туманяна, Аветик Исаакян- сложная поэтическая натура. Его творчество как бы вместило в себя не только «армянское горе», но печаль и гнев всего страждущего человечества, которые поэт страстно выразил в своей знаменитой, переведенной почти на все языки поэме «Абул Ала Маари».

Сын армянского крестьянина, Исаакян исколесил весь мир, учился в России, Германии, Швейцарии, долго жил во Франции и Италии…

Исаакян был знаком со всеми религиями и учениями народов — от Будды и Конфуция до Христа, от Лао-цзе, Ницше и Шопенгауэра до марксизма, и выражал в своих безыскусных, почти народных песнях весь этот сложный сплав человеческих мыслей и чувств. Родившись при свете лучины, он сомкнул свои усталые веки уже в космический век.

Поэзией Исаакяна, особенно его «Песнями изгнанника», стихами о любви и природе, восхищались многие выдающиеся поэты XX века, а Александр Блок, еще в 1915 году переводивший его на русский язык, назвал Исаакяна одним из крупнейших поэтов Европы начала века.

Стихи Исаакяна так укоренились в народе, что почти все они поются, причем мелодии большинства этих песен созданы неизвестными авторами — крестьянами и ремесленниками…

Вот одна из «Песен изгнанника», в переводе Блока знакомая многим русским читателям:

Караван мой бренчит и плетется
Средь чужих и безлюдных песков.
Погоди, караван! Мне сдается,
Что из родины слышу я зов…
Нет, тиха и безмолвна пустыня,
Солнцам выжжена дикая степь.
Далеко моя родина ныне…
…………………………………………
Уводи, караван, за собою,
В неродную, безлюдную мглу.
Где устану, — склоняюсь главою
На шипы, на утес, на скалу…

Исаакян — мастер мудрых лирических миниатюр, они близки народу и всегда у него на устах:

Где он лежит,
Тот камень простой,
Что станет моей
Могильной плитой?
Быть может, не раз
На пути моем
Я в скорбном раздумье
Сидел на нем…[70]

А маленькое, написанное в Равенне стихотворение Исаакяна об Арарате, наверно, лучшее из стихов об этой священной горе:

На глухой вершине Арарата
На мгновенье век остановился —
И ушел…
Острый меч сверкающей зарницы
Об алмазы яркие разбился —
И ушел…
Взор гонимых смертью поколений
Соскользнул по гребню исполина —
И ушел…
Наступил черед твой на мгновенье,
Чтоб и ты взглянул на ту вершину, —
И ушел…[71]

…«Уйдем» и мы — к Даниэлу Варужану и Сиаманто. Выдающиеся поэты Западной Армении начала века, оба они были зверски убиты турецкими погромщиками в 1915 году.

Удивительный поэт Варужан, один из крупнейших наших поэтов, пожалуй — поэт из поэтов. О чем только не писал он — начиная от юношеского «Трепета» до трагического «Сердца народа», от мужественных «Рабочих песен» до великолепных «Языческих песен», шедевра армянской поэзии, который мог бы потягаться с лучшими творениями поэзии мировой, от поэмы «Наложница» до прекрасной крестьянской «Песни хлеба»…

О чем бы ни писал истинный поэт — даже если это сугубо личные ощущения или явления неприметные и несущественные, — это всегда интересно, потому что его «я» настолько глубоко, что вмещает в себя весь мир.