Не считай шаги, путник! Вып.2

Рукописи более поздних времен полны многочисленных упоминаний о России и переводов русских книг. Особенно много становится их в XVII–XIX веках, когда армянский народ именно в России увидел надежду на освобождение от иноземного ига.

Среди переводной литературы этих лет — книги «Начало государства Российского», «О роде Рюриковичей», «Путешествие в Польшу», «Регламент Петра I», «Война 1807 года между Несвидаевым и Махмуд-Пашой», «Наиважнейшие указы русских царей (1795–1825 гг.)» и др.

Кстати об указах.

Великий Петр, преобразуя Россию, притягивал к себе прогрессивные, талантливые, созидающие силы. Преследуемый персами и турками, трудолюбивый народ не мог не привлечь его внимания, и он сделал все, чтобы как можно больше армян — строителей, ремесленников, грамотеев и умельцев переселилось в Россию. «Армян как возможно приласкать и облегчить в чем пристойно, дабы тем подать охоту для большего их приезда», — писал он в указе от 2 марта 1711 года.

В другом указе, обращаясь к генералу Кропотову, Петр Великий пишет: «Учини им редкое вспоможение… понеже мы оный армянский народ в особливу нашу императорскую милость и протекцию приняли…»

Он дал армянам всяческие льготы, и не случайно при нем и после него в Россию переселилось свыше полумиллиона армян, осевших сначала в Астрахани, Петербурге, Москве, а потом и в основанных в России армянских городах Новой Нахичевани, Григориуполисе, Армавире и Других.

Тяга преследуемых магометанскими государствами армян к христианской России и вера в нее проходят через всю историю нашего народа от XII века до наших дней. Выразительную картину этой приверженности и веры, которые не были поколеблены даже в самые трагические моменты нашей истории, вопреки тяжелым разочарованиям, дал один из претерпевших ужасы 1915 года армянский писатель Ваге Айк в своем рассказе «Родственник должен приехать».

Сейчас-то уж всем известно, что родственники бывают разные, и рядом с декабристом, освобождавшим Армению, был и Паскевич, рядом с другом Налбандяна Чернышевским — тот, кто судил их обоих… Ведь еще вчера, в годы первой мировой войны, в трагические для армян дни, когда наиболее светлые умы России от Ленина и Кирова до Горького и Брюсова протягивали нам руку помощи, реакционный царский генерал, впоследствии враг революции Юденич втайне вынашивал план создания на исконных землях гибнущих армян «Евфратского казачества».

Бескорыстные, идущие из глубины веков симпатии к русским порой воплощались в военном или государственном договоре о союзе и помощи, как это было, например, при Давид-Беке и как бывало в дальнейшем, вплоть до освобождения Восточной Армении от персидского ига.

Хачатур Абовян был одним из первых, придавших вековой тяге армянского народа к России форму сознательной политической ориентации, которой с тех пор неизменно придерживался наш народ. Вскоре после освобождения Еревана от персидского ига, свидетелем и участником которого был Абовян, он впервые услышал от ссыльных офицеров-декабристов стихи Пушкина, а в древней ереванской крепости увидел первую постановку грибоедовского «Горе от ума». Затем он уехал в Эчмиадзин, в резиденцию католикоса, в качестве секретаря-писаря. Там, в монастыре, он познакомился с профессором Дерптского университета Фридрихом Парротом, с которым вскоре совершил восхождение на вершину Арарата.

Трудным был подъем на Арарат в условиях того времени, но еще страшнее было возвращение. Молодой священник подвергся преследованиям и проклятиям за то, что дерзнул подняться на священную библейскую гору, к остаткам «Ноева ковчега». Он стал бы жертвой слепого фанатизма, если бы ему не удалось уехать вскоре в Дерптский университет. После окончания университета, отказавшись от ожидавшей его блестящей карьеры, Абовян поклялся служить своему народу и, полный светлых надежд и планов, вернулся на родину.

Здесь он с самого начала столкнулся с мракобесием клерикалов. «Ты хочешь мне приказывать, вероотступник? Ты можешь лишь смутить души невинных, и учить их не твое дело», — так ответил на желание Абовяна открыть школу для армянских детей один из самых реакционных католикосов Ованес Карбеци.

Впоследствии к преследованиям местных мракобесов прибавились гонения царских чиновников-ассимиляторов, жертвой которых стал Абовян на сорок четвертом году жизни.

Ранним утром 2 апреля 1848 года он вышел из своей ереванской квартиры при школе — и больше никто никогда не видел его…

Взошел ли он на Арарат, чтобы найти вечный покой в его чистых снегах, утопили его в реке Раздан или, как рассказывает легенда, в черной карете увезли в Сибирь… кто знает?

Думаю, что последнее наиболее вероятно, и когда-нибудь следы его обнаружатся во глубине сибирских просторов…

Факт остается фактом — Абовян исчез, не оставив даже могилы, и камнеобильная Армения в который уж раз не смогла поставить надгробье одному из любимейших своих сыновей…

Если точно известно, что он родился, то никто не может точно сказать, как и когда он умер. Завидная судьба бессмертных, чья жизнь не вмещается между датами рождения и смерти, между колыбелью и могилой…