Не считая собаки

— Я опасалась, что перевозка натворит новых бед. — Миссис Биттнер неспешно преодолевала ступеньку за ступенькой. — Поэтому при переезде в Солсбери оставила «добычу» здесь. Припрятала получше и ни в коем случае не сдавала дом семьям с детьми — дети такие любопытные, — но все равно боялась, что кто-нибудь поднимется на чердак, найдет пенек и как-то изменит ход истории. — Она обернулась, держась за перила. — Только история и без того изменилась, да?

— Да, — подтвердил я.

Миссис Биттнер замолчала. Все ее силы уходили на подъем по лестнице. На втором этаже она провела нас по коридору мимо спальни и открыла узкую дверь еще на одну лестницу, круто уходящую вверх.

— Это чердачная, — пояснила она с легкой одышкой. — Простите. Мне нужно передохнуть немного. В спальне есть стул.

Я сбегал за ним, и она уселась.

— Может быть, принести воды? — вызвалась Верити.

— Нет, милая, спасибо. Расскажите лучше, как проявился устроенный мной диссонанс.

— Не вы одна считали епископский пенек несокрушимым, — начал я. — Такого же мнения придерживалась председательница цветочного комитета по имени…

— Гортензия Шарп, — подсказала Верити.

Я кивнул.

— Она находилась у собора в ночь налета, караулила западный портал и знала, что вынести епископский пенек не могли. Когда его не нашли ни в развалинах, ни среди спасенных пожарной охраной ценностей, мисс Шарп заключила, что его похитили перед самым налетом, а значит, вор был в курсе предстоящей бомбардировки и надеялся поживиться под шумок. Мисс Шарп не скрывала своих подозрений…

— Даже изложила их в письме в редакцию ковентрийской газеты, — вставила Верити.

— Дальше мы, как и мисс Шарп, вступаем в область домыслов и догадок, — предупредил я. — В качестве улик у нас только свидетельство Каррадерса, список женских церковных комитетов 1940 года и пресловутое письмо в редакцию, не отыскавшееся ни в одной из газет.

Миссис Биттнер понимающе кивнула.

— Собака, которая не лаяла.

— Именно! — обрадовался я. — Фашисты взяли за правило читать газеты противника, выискивая неосторожно разглашенные ценные сведения. Наверное, письмо мисс Шарп со словами «знали о бомбежке заранее» попалось на глаза кому-нибудь из фашистской разведки, радеющему за безопасность шифровальных машин. Последующее расследование выявило, что британское верховное командование выслало в Ковентри в ночь налета истребители ВВС и пыталось заблокировать радиосигналы самолетов-разведчиков.

— И фашисты догадались про «Ультру», — подхватила Верити, — и сменили шифры в «Энигме».

— И мы проиграли кампанию в Северной Африке, а может, сорвали высадку союзных войск…

— И фашисты победили в войне, — глухо проговорила миссис Биттнер. — Но ведь они не победили. Вы им помешали.

— Им помешал континуум, включив систему аварийных мер похитрее, чем в «Ультре», — поправил я. — Единственное, что не укладывалось в общую картину, — сдвиг на переброске Верити. Полное его отсутствие означало бы, что аварийные меры почему-то отказали, но сдвиг был, значит, система защиты работает. Однако, по теории Фудзисаки, диссонансы возникают, когда размер сдвига превышает возможности сети. В нашем же случае сеть легко могла обеспечить как четырнадцатиминутный сдвиг, так и четырехминутный — и все, никакого диссонанса. Выходит, континуум намеренно выпустил Верити именно в этот момент прошлого…

— Хочешь сказать, континуум подстроил спасение Принцессы Арджуманд?

— Да. Чтобы мы подумали, будто ты вызвала диссонанс и его нужно устранять, провели сеанс и завлекли Тосси в Ковентри, где она увидит епископский пенек и напишет в дневнике о событии, перевернувшем всю ее жизнь…

— И дневник прочитает леди Шрапнелл, — продолжила Верити, — и решит восстановить собор, и пошлет меня в Мачингс-Энд выяснять, что произошло с пеньком, чтобы я спасла кошку…

— Чтобы меня отправили ее возвращать, и чтобы потом я подслушал в «Блэкуэлле» про детективы и провел ночь в башне…

— И разгадал тайну епископского пенька, — закончила миссис Биттнер, вставая и решительно взбираясь по крутой лестнице. — И я рада, что вы ее разгадали. Нет ничего тяжелее, чем груз нераскрытого преступления на душе.

Она отворила дверь чердака.

— Меня и так уже скоро бы раскусили. Племянник вовсю уговаривает перебраться в одноэтажную квартиру.

В книгах и визиках чердаки обычно выглядят довольно живописно: велосипед, коллекция больших шляп с перьями, облезлая лошадка-качалка и, разумеется, огромный сундук, где отыскивается пропавшее завещание — или труп.

На чердаке у миссис Биттнер не было ни сундука, ни лошадки-качалки — по крайней мере в обозримом пространстве. Но они вполне могли скрываться где-нибудь в недрах — заодно с потерянным Ковчегом Завета и пирамидой Хеопса.

— О Боже… — Миссис Биттнер в ужасе посмотрела по сторонам. — Боюсь, это скорее «Загадка Ситтафорда», а не «Украденное письмо».

— Агата Кристи, — растолковала Верити. — Улику никто не заметил, потому что она затерялась в шкафу среди клюшек для гольфа, теннисных ракеток и прочего хлама.