Не считая собаки

— Принцесса Виктория, — вздохнул мистер Дануорти. — На дорогу полдня уйдет.

— Из-за пробок, — расшифровала Верити.

— Если грузовик рискует застрять в пробках, мы-то как к собору пробьемся?

— К вашему приезду рассосутся. О, хорошо, — произнес он куда-то в сторону. — Каррадерс дозвонился до проката.

— Это радует. Только солар не берите, — спохватился я. — Здесь пасмурно; похоже, польет с минуты на минуту.

— Боже. А леди Шрапнелл желает, чтобы на церемонии было солнце.

Следующий звонок настиг нас с пеньком на втором этаже. Снова мистер Дануорти.

— Высылаем автомобиль.

— В автомобиле не хватит места… — начал я.

— Будет через десять минут. Ти-Джей хочет с вами поговорить о диссонансе.

— Передайте, что поговорим, когда вернусь.

Я нажал отбой. Наладонник зазвонил. Я отключил его и благополучно донес пенек до тесной прихожей, уже загроможденной вещами.

— Через десять минут приедет транспорт, — известил я Верити и завернул в гостиную к миссис Биттнер.

— Нас доставят на освящение на машине, — обрадовал я хозяйку, застывшую в цветочном кресле. — Принести ваше пальто? И сумку?

— Нет, спасибо, — ответила она тихо. — Вы уверены, что епископский пенек стоит являть миру? Он не изменит историю?

— Он уже изменил. И вы тоже. Вы ведь представляете, что все это значит? Благодаря вам обнаружена категория предметов, которые можно выносить из прошлого! Мало ли погибших в огне сокровищ… Шедевры искусства, книги…

— Труды сэра Ричарда Бертона, — оживилась миссис Биттнер. — После его смерти их сожгла жена. Из любви к нему.

Я присел на диван.

— Вы не хотите, чтобы мы забирали пенек?

— Нет-нет. — Она покачала седой головой. — Забирайте. Он часть собора.

— Вы сделали прошлое менее безвозвратным. — Я с благодарностью сжал ее руки.

— Отчасти, — прошелестела она. — Вам, наверное, лучше перенести остальные вещи вниз.

Я кивнул и отправился на чердак. Навстречу мне спускалась Верити, бережно неся на вытянутых руках шпалеру вязальщиков.

— Просто поразительно, — произнесла она голосом миссис Меринг, — какие сокровища пылятся порой на чердаках.

Рассмеявшись, я двинулся выше. Переправил вниз детский крест, блюдо для Святых Даров и, пыхтя, поволок деревянный ларь шестнадцатого века.

— Машина приехала! — крикнула Верити с первого этажа.

— Не солар? — уточнил я.

— Нет. Катафалк.

— С гробом?

— Без.

— Хорошо, тогда должно войти, — ответил я, вытаскивая ларь.

Катафалк оказался древним тарантасом на ископаемом топливе и выглядел так, словно его заездили в Пандемию, но зато он был вместительный и открывался сзади. Водитель во все глаза уставился на груду сокровищ.

— Барахолку устраиваете?

— Да, — ответил я, заталкивая ларь в кузов.

— Все не влезет, — предупредил водитель.

Поднатужившись, я протолкнул ларь как можно дальше и забрал у Верити серебряный подсвечник.

— Влезет. Я спец по загрузке. Теперь вот это.

Поместилось все, хотя статуэтку святого Михаила пришлось уложить на переднее сиденье.

— Миссис Биттнер можно устроить рядом с водителем, — сказал я Верити, — но нам с тобой придется ехать в кузове.

— А пенек куда?

— Возьму на колени.

Я вернулся в гостиную.

— Машина загружена. Вы готовы? — спросил я, хотя видно было, что не готова.

Миссис Биттнер сидела в цветочном кресле, не двигаясь с места.

— Все же останусь, — покачала она головой. — Бронхит…

— Останетесь? — удивилась возникшая в дверях Верити. — Но ведь это вы спасли все сокровища. Вы должны увидеть их в соборе!

— Я уже видела их в соборе. Краше, чем в ту ночь под огнем, они не станут.

— Ваш муж наверняка порадовался бы вашему присутствию на церемонии, — настаивала Верити. — Он любил этот собор.

— Это всего лишь символ чего-то более грандиозного, — ответила миссис Биттнер. — Как и континуум.

Водитель просунул голову в дверь.

— Вы вроде говорили, что торопитесь?

— Сейчас идем, — бросил я через плечо.

— Пожалуйста… — Верити опустилась на колени у кресла. — Вы должны там быть!

— Глупости, — не согласилась миссис Биттнер. — Разве разоблаченные сопровождали Гарриет и лорда Питера в свадебное путешествие? Нет. Разоблаченных оставляют поразмыслить над содеянным, осознать последствия своего проступка — этим я и займусь. Хотя в моем случае последствия оказались неожиданными. С ними еще нужно свыкнуться. Я-то столько лет носила власяницу и посыпала голову пеплом.

Она одарила нас мимолетной улыбкой — и я сразу понял, отчего теряли голову Джим Дануорти, Сёдзи Фудзисаки и Битти Биттнер.

— Вы точно не поедете? — спросила Верити сквозь подступающие слезы.

— На следующей неделе. Когда бронхит отступит. И тогда вы устроите мне персональную экскурсию.

— Кому-то к одиннадцати нужно быть в Оксфорде, — окликнул нас водитель. — Уже не получится.

— Получится, — заверил я, помогая миссис Биттнер подняться, чтобы она проводила нас до машины.

— С вами правда все будет в порядке? — забеспокоилась Верити.

Миссис Биттнер ласково похлопала ее по руке.

— В полном. Я и не надеялась, что все так счастливо разрешится. Союзники победили во Второй мировой, — она снова улыбнулась, как Зулейка Добсон, — а я избавила чердак от жуткого епископского пенька. Что может быть лучше?