Не сердись, Иможен. Овернские влюбленные. Вы помните Пако?

— Достаточно, сеньор комиссар, чтобы сказать вам, как я рад, что ухожу с опротивевшей мне работы! В отличие от других я не желаю идти в услужение к Виллару!

Дон Альфонсо изменился в лице. На него вдруг навалилась страшная усталость. Комиссар сидел в кресле совсем по-стариковски. Горло перехватило от обиды и боли, и лишь с огромным трудом он проговорил:

— Вот уж никогда бы не подумал, Мигель, что когда-нибудь ты меня оскорбишь…

— Весьма сожалею, но для меня справедливость — превыше дружбы, и поэтому я ухожу.

— А Конча?

— Уж она-то сумеет понять.

— А если нет?

— Тогда я буду продолжать один! Теперь, когда у меня есть подтверждение вины Виллара, пусть даже оно не имеет законной силы, я разделаюсь с этим бандитом! Слышите, сеньор комиссар, я с ним покончу!

Дон Альфонсо, вновь обретя прежнюю энергию, распрямился.

— Осторожнее, Люхи! Пока вы все еще состоите у меня в подчинении, я запрещаю вам вмешиваться во что бы то ни было! А нарушите приказ — никакая дружба не помешает мне арестовать вас!

— Разумеется! Мигеля Люхи гораздо проще посадить под замок, чем Игнасио Виллара!

— Уходите! И имейте в виду, что только моим дружеским чувствам к вашей жене вы обязаны тем, что можете свободно покинуть этот кабинет!

Мартин слушал, как в глубине коридора затихают шаги Мигеля… Господи, до чего глупая штука жизнь! Он снял трубку и позвонил жене предупредить, что задерживается на работе и не вернется к обеду. На самом деле дон Альфонсо пока просто не мог объяснить, что потерял лучшего друга.

Едва выйдя на улицу, Люхи почувствовал, что все недавнее возбуждение улетучилось, и ему стало стыдно. Люхи хотелось вернуться, попросить у дона Альфонсо прощения за все те гадости, которые он наговорил, и объяснить, что на самом деле ничего подобного не думает. Но самолюбие не позволило так просто все уладить. Нет, за свои поступки следует отвечать! Теперь Мигель остался один против дона Игнасио. Чтобы поразмыслить, он вошел в кафе на площади Каталунья. Теперь придется действовать особенно осторожно, поскольку помимо людей Виллара могут возникнуть осложнения с бывшими коллегами. Пуиг сказал, что непосредственных убийц Пако — трое, но единственный, истинный виновник все же Виллар. И Мигель поклялся себе не знать отдыха, пока не защелкнет наручники у него на запястьях и не отведет в тюрьму по обвинению в убийстве.

Необходимо внести смятение в ряды противника и заставить его наделать ошибок, и Люхи вспомнил, что он сказал на прощанье Пуигу. Почему бы и в самом деле не сходить к Виллару и не передать ему признания Хоакина? Если дон Игнасио поверит Мигелю, то наверняка попытается навеки заткнуть Пуигу рот. Возможно, на этом он и поскользнется.

Люхи вошел в комнату секретарши дона Игнасио. Та уже собиралась уходить. Мигель вдруг подумал о фотографии, которая все еще лежала у него в кармане, и Люхи попросил девушку оказать ему небольшую услугу — напечатать письмо. Хуанита колебалась, ссылаясь на то, что сеньору Виллару может не понравиться, если она станет работать на чужих. Мигель улыбнулся.

— Что ж, сеньорита, напечатайте хотя бы одну фразу: «Господин комиссар, я знаю, кто послал Игнасио Виллару письма с вопросом, помнит ли он о Пако Вольсе». Но, я вижу, вы не печатаете, сеньорита?

Хаутина испуганно смотрела на Мигеля.

— Повторяю фразу и советую поторопиться, поскольку лучше не привлекать внимание вашего патрона. Итак, начинайте: «Господин комиссар, я знаю, кто посылал Игнасио Виллару письма с вопросом, помнит ли он о Пако Вольсе».

Хуанита как автомат отбарабанила предложение под его диктовку. Поставив точку, девушка застыла, и Люхи пришлось самому вытащить из машинки лист бумаги. Он поглядел на безукоризненно грамотный текст и сунул бумагу в карман.

— Ждите меня в «Пуньялада», в расео де Грасиа, — приказал инспектор. — Нам необходимо поговорить… И заберите все свои вещи — сюда вы больше не вернетесь.

— Вы меня арестуете?

— Да нет же, не бойтесь! Наоборот, это мера предосторожности. До скорой встречи!

И Мигель без доклада вошел в кабинет Игнасио Виллара.

Когда инспектор толкнул дверь, дон Игнасио трудился над черновиком письма в аргентинское посольство — он хотел добиться видного места на тамошнем рынке, поскольку это сулило немалые прибыли. Прежде чем Виллар успел возмутиться, Люхи бросил:

— Дело в шляпе, Виллар!

— Что такое?

— У нас есть доказательство, что вы приказали Рибере, Миралесу и, несомненно, Гомесу убить Пако Вольса.

— Правда? А позвольте полюбопытствовать, где вы его отыскали?

— Мы не искали, дон Игнасио, нам его принесли.

— Вы в очередной раз блефуете, инспектор!

— Выслушав признания Хоакина Пуига, в управлении так больше не думают.

Удар попал в цель, и Виллар как-то сразу сник. В полной растерянности, он тщетно пытался скрыть свое замешательство от полицейского.

— Я уверен, вы лжете! Не может быть, чтобы Пуиг…

— Вас предал? Увы, дон Игнасио, своя шкура всегда дороже. Вам придется вместе с Гомесом прогуляться с нами на дорогу в Манресу.

Это уточнение совсем доконало Виллара. Приходилось смотреть правде в глаза: негодяй Пуиг все выложил!