Не Шекспир

– Слушай, тебе нужен свежий взгляд на это дело? Цель не репортаж, а поснимать его коттедж спокойно, детишек увидеть, поговорить, разнюхать, короче. Я ведь журналистка, в конце концов. Да. Заодно позвоню своему… ну, преподавателю. Мне нужно восстанавливаться на следующий год. Спрошу, что там происходит.

– Это Перевалову?

– Да, ему. Ты ведь не против?

– Он точно может помочь? Я знаю, что это не моё дело, но…

– Договаривай. Типа, к своему любовнику бывшему обращаюсь?

– Не обижайся…

– Он мне помогал. Вспомни. А, ты, может, и не знал. Меня прихватили в метро, там было «гуляние по бульварам», я вообще была не в теме, выскочила на Пушкинской, и сразу в автобус, а там предъявили. Вот. А Андрей Валентинович быстро нашел связи, чтобы меня освободить. Мне там плохо стало, токсикоз начинался. Да и к вам в участок кто мне дал удостоверение, тоже он. У него связи по городу, и тут, я уверена, на телевидении кто-нибудь работает. Репортаж в сетку поставят и всё. Я соскучилась по работе. А тут сразу двух зайцев убиваю, понимаешь?

Алексей смотрел на Варю, которая радовалась как дитя, в предвкушении, что она снова станет и журналисткой, и следователем одновременно.

– Варя, милая, да конечно, только не подвергай себя риску. А кто с тобой поедет? Я не могу, у меня каждый день нагрузка, Дубовой уже выходной не даст, пока до судебного заседания не дошли.

– А здесь у меня есть мысль Женьку Колотова привлечь. Он же профессиональный фотограф. Да и ролики снимает. Нормально, съездим. Вроде и машина у него есть. Трудновато с ним было последнее время, конечно, ударился во всякие философские течения. Но ничего, выдержу. Нам надо все вынюхать, а Гасанов меня издалека разве что видел. Да и забыл уже, наверное. Да и неважно. Хорошо?

Да, а тебя я попрошу тоже о самом главном – это договориться собственно с нашим героем. Сможешь?

– Хорошо, попрыгушка ты моя неугомонная. Я просто не успеваю, как за тобой угнаться, – Алексей приобнял её.

– А ты не гоняйся, я сама прибегу, а ты звони, не знаю кому – Гасанову или этой тётеньке из опеки, в конце концов, она-то проверку может в любую минуту назначить, правильно? – и Варвара вприпрыжку побежала звонить «папику».

Перевалов немного изумился, но пообещал помочь. Он кратко и сухо спросил про дочку, посочувствовал, что такая история приключилась, обещал приложить все силы для проталкивания репортажа, разумеется, там работали его бывшие студенты.

Женька обрадовался искренне. Что она всегда в нём любила – умение быть искренним. Возможно, и не всегда, но было такое ощущение. Даже когда немного привирал. Даже когда подводил. Но радоваться искренне. От этого было тепло. Алексей был более скуп на эмоции, только последнее время, так как отношения перешли на иной уровень, она стала замечать то малое, что можно назвать эмоциями. Впрочем, они были и раньше, просто мало её волновали.

Все чаще и чаще она ловила себя на мысли, что её волнует, как Алексей к чему-либо отнесётся, что скажет, и, страшное дело, что подумает. Неужели это мощное, светлое чувство снова хочет запрыгнуть в её душу? Нет, только не это, думала она, глядя на себя как бы со стороны. Только не это, а вдруг это сердце не выдержит такого большого и светлого.

Да, Варя иронизировала сама над собой. И это помогало ей отвлечься, абстрагироваться от тяжелых мыслей о том, что дочка где-то там, с чужими людьми. Что бюрократические процессы созданы для того, чтобы родители, которые лишились детей, подольше мучились в неведении, что вся система со скрежетом поворачивает свои шестерёнки только для того, чтобы показать, имитировать бурную деятельность. Она ловила себя на мысли, что и Алексей, её милый Лёша, в этой же системе, немного другая шестерёнка, но суть не меняется. Неужели и он также на работе стремится просто поддерживать механизм, но не думает, как помочь людям?

Крамольные мысли быстро вытеснялись мягкими девичьими мечтами, которые прилетали как бабочки на свет, молча танцевали свой танец перед самым сном и дарили спокойствие и уверенность, что завтра всё будет хорошо. Варвара прижималась к мужскому плечу и понимала, что счастье снова постучалась в её дом. Они жили на одной волне – по крайней мере, ей так казалось. Они разные, но у них есть дело, и она соратница и помощница. Вот так, немного на пафосной ноте, она обычно вставала с утра и думала периодически об их отношениях днём.

Выходила из дому она сейчас редко, масочный режим не был ей близок. Из-за всеобщей паники и страха люди пугались людей. Вот и её родители застряли в Крыму уже больше двух месяцев, успев переболеть по очереди. Они переговаривались по мессенджерам, но их упорство было непоколебимо. В конце концов, пришлось им сказать, что с Василисой приключилась такая история, но что ей помогает Алексей, а Алексея они помнили ещё по прошлогодним приключениям и в целом его одобряли. Они так и сказали, что спокойны за неё, если Алексей живет с нею. Раз спокойны, значит, поездка с переживаниями снова откладывается, да и процесс восстановления идет не очень быстро.