Не складывается – вычитай

Я крепко обнял теплое женское тело и начал есть ее губы, приговаривая: «Ах ты, моя телятина!» Мои руки потекли по теплому телу: от груди все ниже, к влагалищу, которое, казалось, только этого и ждало. Оно радушно встретило мою руку и начало о чем-то живо общаться. Я почувствовал, как твердею. Мила закрыла глаза, одна ее рука обхватила мою шею, а вторая потянула за скатерть. Со стола полетели чашки, теплый чай выплеснулся на пол, корзинка с хлебом запрыгала по паркету, за ним рассыпалось крошечным ливнем печенье, страстью опрокинулось на скатерть малиновое варенье.

– Иногда я притворяюсь до такой степени, что становлюсь сама собой, – уже сдирала с меня розовую футболку Мила. Я поднял руки, и ей это удалось.

– Черт, я очень хочу посмотреть в окно, – глубоко дышала она.

Я понимал, о чем она говорит. В сексе главное выбрать правильный угол. Даже если это угол падения. Только тогда можно ощутить водопад желаний самой бурной реки. Женщина каждый миг другая, в нее нельзя войти дважды. Капризы

– В женщине должна быть загадка.

– Ты хочешь сказать, во мне нет загадок?

– Одна загадка, понимаешь, а не сборник задач.

Мне нравилось решать эти задачки, иногда капризы не стоили ничего, обычная распродажа недомоганий, а иногда дорогого стоили, на решение некоторых уходила не одна чашка кофе. У нас было так много любви, что жить вместе не получалось. Потому что уже через несколько часов общения мы – настоящая гремучая смесь. Настоящий бразильский кофе, к счастью, я знал рецепт его приготовления. Я знал, в чем заключалась его харизма. Терпкий, насыщенный, ароматный, заливаешь водой и ставишь его на огонь, медленно греешь, чувствуешь как в нем закипают чувства, как чудовищно притягательный запах заполняет все пространство и в этот момент страсть, скучавшая в недрах, начинает подниматься. Вот, этот момент самый главный в отношениях, надо быть очень внимательным и чутким друг к другу, чтобы страсть не выплеснулась наружу, не потеряла вкус и не залила огонь. Просто пить небольшими глотками, получать удовольствие, радоваться, наслаждаться полной чашкой жизни.

Она красивая, независимая, но при этом чудовищно женственная, сидела молча напротив меня и всем своим видом показывала: сижу, пью кофе, анализирую. В чашке осень, в планах зима, в теле весна, а душе, как всегда, не хватило лета. Незнакомка. Женщина желанна, пока она незнакома. Я не узнавал ее, пока ее пухлые губы наконец не раскрылись словно цветок, чтобы молвить:

– Ты обо мне не заботишься, – поправила она волосы.

– Не ухаживаешь, – насыпала сахара в чашку.

– Мне не хватает внимания, – добавила еще одну ложку.

– Не обнимаешь, – размешала небрежно.

– Я уже не говорю о цветах, – вдохнула аромат кофе.

– Разве я не достойна? – Нашла в чашке свое отражение.

– Мы все меньше целуемся, – пригубила фарфор.

– Может, ты встретил другую? Скажи, я пойму, – откусила пирожное.

– Может, я тебе надоела? – Салфеткой вытерла губы.

– Но все они остаются тенями, – скомкала.

– Все твои женщины в сравнении со мною, – положила бумагу в пепельницу.

– Хочешь, давай расстанемся, – толкала она пенку по поверхности кофе.

– Только скажи, – положила ложку на блюдце.

– Я уйду, если хочешь, – отодвинула тарелку с пирожным.

– Пирожные здесь не очень, – достала она сигарету.

– С них тянет на разногласия, – поднес я ей зажигалку.

– А это затягивает, – сделала она томно затяжку.

– Забудь все, что я говорила, – сломав, утопила сигарету в пепельнице.

– Жизнь прекрасна, вот и капризничаю.

– Давай потанцуем! – предложил я ей.

– Здесь?

– Да.

– А можно?

– Только со мной.

– Ты тоже умеешь капризничать.

Я встал и подал ей руку, она тоже поднялась. Мы медленно кружились под тихий джаз. Зрителей было немного, но они нам не мешали.

– Ты меня любишь? – спросила меня она.

– Нет. А ты?

– И я нет.

– Что будем делать? – улыбнулась она.

– Ничего не будем, многие так живут, и никто не умер.

– Умирают как раз от любви.

– Иногда я ловлю себя на мысли, что лучше уж умереть от любви, чем жить от противного.

– Я противный?

– Ты ужасный.

– Ужасный, мне нравится больше. Кстати, и ребенок тоже от меня.

– Ну, это же был тривиальный залет.

– В каждом залете есть свой космос, – прижал я ее к себе и поцеловал в шею.

– Это действительно был космос, – закрыла она глаза.

– Ты про поцелуй?

– Я про первый.

– У каждой женщины свой Гагарин.

– Бороздящий ее вселенную. Ах ты, мой Гагарин. Почему мы все реже летаем?

– Слишком много капризов.

Любовь с первого взгляда

Детство, где я жил, было большим лесом. Который начинался прямо за домом. Он был загадочным в солнечный день и мрачным в непогоду. Ветер только нагонял страху, от него до поры до времени я прятался за маминой юбкой. Эта забота была забором, в котором я чувствовал себя в безопасности, за который необходимо выйти каждому мужику, чтобы познать свой лес. Нарубить там дров, построить дом и т. д.