Не слабое звено

Фелисия не стала отвечать, и последний час перед выходом к часовне молчала как камень. Пока ее одевали, пока Фолренса восхищалась тем, как ей подходит этот цвет, и что не видела невесты красивее, Фелисия думала лишь об одном — что ей пришлось любить мужчину, который не любил ее, а сейчас выйти замуж за мужчину, что тоже ее не любит.

Если в том, своем времени это было глупостью, которую она допустила по неопытности, то здесь это было необходимостью, меньшим из тех зол, среди которых приходилось выбирать.

Вся церемония прошла как в тумане, и Фелисия пожалела, что не послушала Тину, и не съела хотя бы кусочек хлеба с солью. Голова кружилась. Капеллан, скорее всего, заметил состояние невесты, или Флоренса дала ему знать — конец мероприятия был скомкан.

Из часовни молодая жена выходила на ватных ногах. Если бы не Уильям, что поддерживал ее за талию, она точно грохнулась бы под ноги гостям.

— Гости, прошу в зал, пока леди Фелисия и ее муж оставят нас, чтобы леди пришла в себя, — заявила Флоренса и повела людей за собой.

Уильям довел Фелисию до двери донжона и перед лестницей поднял ее на руки и осторожно занес в покои. Тина шла позади. Она принесла сыр, мясо и кувшин с ликером.

— Лорд, накормите ее, потому что последнюю неделю я не разу не видела, чтобы она съела хотя бы кусочек, — серьезно сказала служанка и дверь за ней закрылась.

Глава 54

Когда почти горячая и сладкая жидкость пролилась по горлу, Фелисия почувствовала, что хочет еще. В этом напитке явно был алкоголь, но совсем капелька. Словно чуть остывший глинтвейн. Она протянула руки к кружке и положила ладони поверх мужских. Открыла глаза.

— Вы хотели умереть от голода, лишь бы не видеть моего изуродованного лица в своей постели? — улыбаясь спросил Уильям.

Фелисия отвела глаза. Она лежала на королевской постели. Под спиной было несколько подушек. Он сидел рядом и держал кружку.

— Вам понравилось? Я решил, что один ликер — слишком для леди, которая не ела несколько дней.

— Я ела, просто немного понервничала. И мне не противно ваше лицо.

— А что же вам противно тогда?

— Я сама себе противна, Уильям, — она отвечала, и ей было плевать — что будет дальше. То, что было необходимо они исполнили, и теперь их жизни могут идти совсем в разные стороны, их дороги не обязательно должны быть рядом. Она посмотрела на него и увидела, как скривились его губы.

— Это еще почему? Я думал, что женщина, провернувшая такое, должна гордиться своей силой, умом и выдержкой.

— Женщины гордятся совсем другими вещами.

— И какими же?

— Своим счастьем, хоть и молчат об этом, боясь сглазить это счастье.

— Так вы не счастливы сейчас? Выполнили все, что спланировали сами, и остались недовольны результатом? — он был грустен, и Фелисии не хотелось видеть его таким сейчас.

— Мне неприятно, что вам пришлось жениться на женщине, которую вы не любите, и не хотели видеть своей женой, — выпалила она, боясь, что может просто замолчать на полуслове, и тогда больше и вовсе не сможет сказать правды, признаться в том, что ее пугает больше всего.

Уильям встал с кровати и обошел ее под пристальным взглядом Фелисии. Подошел к ее стороне и присел на край. Он долго смотрел на нее, и она решила, что теперь пусть все будет так, как будет, ведь она сделала все, что могла, и искренне призналась во всем.

— Таня, да ты теперь Фелисия, а я Константин, но я никогда не забуду того времени, когда ты была Таней, а я был Уильямом. Я думал, что потерял тебя навсегда, но увидев твою белую голову над водой рядом с лордом Бредфордом, я решил, что больше тебе не нужно быть рядом со мной. Когда лорд рассказал мне, что теперь ты стала его дочерью, я был самым счастливым человеком, — он говорил, и не отрывал взгляда от глаз Фелисии. Его руки нашли ее ладони, и теперь, сжимала их с такой силой, что казалось, он хотел навсегда запечатлеть их форму и тепло.

— Но то, что я проснулся потом в карете, и на моей груди лежала твоя голова… Я подумал, что попал в рай. Мне неважно было куда меня везли и зачем, важно было, что я просыпался ночью и ты поила меня этой отвратительной жижей, после которой клонило в этот больной сон. Я считал, что это никогда не закончится — дорога, твои руки и голова у меня на груди, твой запах, потом снова опьянение и сон.

— Уильям… — начала было Фелисия, но он приложил свой палец к ее губам.

— Тс-с, нет, молчи. Помнишь, когда ты мне все рассказывала, ты просила меня помолчать, так вот, теперь ты выслушай меня. И после этого я могу уйти, а ты можешь считать себя замужней леди. Знаешь, если честно, мне было плевать куда ты меня привезла, и кем меня будут считать люди, мне было важно — любишь ли ты меня, есть ли в твоем сердце хоть капля любви ко мне. Я знаю, что ты подарила мне еще одну жизнь, и сейчас вправе распоряжаться ею, но, если ты не любишь меня, я не позволю этого, — он встал, налил из кувшина в кубки ликера, потом взял от очага чайник, от которого по всей комнате разносились ароматы заваренных трав, и добавил в кубки.