Не слабое звено

Плес, который они проплывали очень долго, потому что течение разлившейся в повороте реки было минимальным, наконец закончился, и ее спутник громко выдохнул и засмеялся — на берегу стояли две кареты, лошади и возле костра сидели люди.

— Эй, я же обещал вернуться! — крикнул он так громко, что с деревьев шумно хлопая крыльями, взлетели птицы.

— Отец, мы уже и не надеялись, — на берег, высоко подняв юбки, выбежала девушка, не боясь замочить платье, она шагнула в воду, и побрела навстречу — на глазах ее были слезы.

— Флоренса, вода из твоих глаз может поднять реку и затопить берега, сейчас же перестань. Твоя сестра прибыла? — обеспокоенно осматривал берег Стенли.

— Отец, она в тягости, и, скорее всего, пришел ее срок — она возле кареты со своей служанкой. Твои люди силой привезли ее сюда, и тряска в карете конечно-же сказалась на ее положении, — девушка дождалась, когда отец встанет на ноги, и крепко обняв его, потащила на берег.

— Эй, помогите леди выбраться из воды, — прокричал Стенли мужчинам, что стояли на берегу, и двое из них моментально бросились навстречу Тане.

«Как ему удается шутить и балагурить, когда провел столько времени в воде, тащил меня? Я не чувствую своего тела — настолько оно промерзло» — думала Таня, когда один из мужчин вынес ее на берег, и попытался поставить на ноги возле одной из карет. Все тело будто скрутило судорогой, и сейчас, на берегу, малейшее дуновение ветра приносило нестерпимую боль. Хотелось свернуться в клубок и заснуть. Стенли же в это время побежал ко второй карете, что стояла дальше от воды.

— Тина, бери мое самое теплое платье, большую простыню, и неси в карету, — командовала по-мужски, Флоренса, что стояла напротив Тани и отжимала подол платья. — Грейте воду в котлах, грейте камни, ставьте печи с камнями в мою карету, вы что, не видите, что леди окоченела? — кричала она на людей, что до сих пор не могли понять — что творится, и что за женщину занесло сюда вместе с их хозяином.

Пухлая, лет тридцати, рыжеватая и с веснушками, Тина, буквально запихнула Таню в карету, с помощью ножа разрезала видавшие виды платье Давины, и принялась растирать Таню грубыми простынями:

— Леди, что на вас за тряпки? В таком только нищие деревенские женщины за скотом ходят, а у вас на лице написано, что вы леди, — причитала она на хорошем гаэльском. Речь Стенли и его дочерей была не чистой, но понятной. Английский акцент был, и даже несколько слов они предпочитали произносить на родном языке, но Таня понимала все.

— Тина, мы позже разберемся кто она и почему оказалась с отцом в одной воде. Если он был обеспокоен ее здоровьем, и назвал ее «леди», значит так оно и есть, мой отец — человек слова, и тебе не стоит обсуждать ее одежду, три хорошенько, суши волосы, надень на нее теплые чулки и шерстяное платье, укрой пледом, — перебила оханье Тины Флоренса. В характере девушки был тот стальной каркас, который природа дарит не всем мужчинам, но ее слезы в реке при встрече с отцом говорили о ее любви к нему, о тех переживаниях, что перенесла она, ожидая его.

В карету принесли толстую и ржавую железную чашу, по одному, щипцами в нее положили большие, нагретые на костре камни. Сверху на чашу уложили железную кованную сетку, и Тина, зная свою работу, бросила на нее рогожку и поставила Танины ноги. Платье опустили на чашу, и Таня поняла природу этого устройства.

Моментально ноги окутала теплая, а потом и горячая пелена, тепло поднималось под широкой шерстяной юбкой, пробивалось через нее, согревая живот. Широкий плед, накинутый на плечи, не давал теплу уходить выше. Тина, недолго думая, подняла его с Таниных плеч, и накрыла ее голову, оставив только лицо. Руки начали сжиматься в кулаки, пальцы на ногах можно было подогнуть, двигая ими в шерстяных чулках. А когда ей принесли травяной чай, заваренный скорее всего, на молоке с добавлением меда, она поняла, что теперь точно выживет.

— Тина, иди, помогай, Фелисия, похоже, не может разродиться. Ее служанка слишком напугана, и раздражает меня, — заглянув в карету, крикнула Флоренса и улыбнулась, заметив, что Таня порозовела и с удовольствием пьет чай сама.

— Она рожает в срок? — спросила Таня, отставив большую глиняную кружку напротив, на деревянную часть, делящую сиденье дивана пополам.

— Думаю, да, она говорила, что вот-вот должна родить, и боялась ехать, но люди отца знали его приказ — забрать ее любой ценой. Ее привезли ночью, но в тот момент у нее отошли уже воды и были схватки, а сейчас что-то пошло не так, схватки, похоже, прекратились, — удивленная Таниной заинтересованностью, ответила девушка, которая, судя по выдержке, характеру и командному тону, могла руководить небольшой армией.

— Тина, найдите мне обувь, я помогу, — сказала уверенно Таня, скинув с себя плед, и поняла, что сделала это вовремя — еще немного, и она вспотела бы, а потом снова замерзла.