Не слушаю и не повинуюсь

— Накрывай на стол, моя дорогая супружница! Тащи горилку, вареники да сало. Да кнедлики не забудь. Ох, добрый чоловик, знал бы ты какие кнедлики готовит моя жинка — давно бы к нам прискакал! Солоха, чего стоишь, рот раскрыла как будто мух ловишь? Накрывай на стол, тебе ж сказано!

— Шо? Да ты никак мухоморов набрался? Я же тебе русским языком сказываю — горе у нас! Внучка слегла, а ты праздник устраивать удумал. Вот как пройдусь ухватом по горбу, так будет тебе и вареники, и горилка!

— Дура-баба, не срами меня перед чоловиком. Он же зараз и во мне истинную сущность распознал и про Астролябиуса знает…

Солоха всплеснула руками:

— Ох ты ж… Надо же, счастье-то какое, а ведь мы уже полгода тебя ждем. Да где же тебя глисты носят, добрый человек? Отчего же раньше не показывался? Я ить этому магу уже всю плешь проела с вопросами. Мы же тебя так ждали, как шабаш на Лысой горе не ждем! Да чего же ты стоишь-то там, с ноги на ногу переминаешься? Заходь, заходь скорее!

Я пожал плечами и зашел в хату. Через сени попал в большую горницу в украинском стиле, где большая печь щерилась черным зевом, на столе образовалась белая вышитая скатерочка, а рядом со столом притулились вытертые многочисленными жопами лавки.

— Пошли, пошли отседова! — слышался с улицы грозный голос черта. — Как приютили вас, так и отъючиваем! Ступайте себе прочь, бисовы детины. Я тебе поогрызаюсь! Поогрызаюсь! Куда колесо от телеги потащил? А ну брось и геть отседова! Цурка, кусай этих бурсаков за задницы! Будут знать, как доброму хозяину обиду чинить.

— Да ты не гони, батько, а то на пузе так скверно, как будто рота солдат сапогами протопали. Дай хоть что-нибудь, а мы уж заплатим чистоганом, — гудело на улице в три глотки.

— Пошли! Пошли отседова! Бис вам дядька! Цурка, хватай, хватай их за жупан!

Послышался собачий лай

— Пан, ты садись, садись вон… — Солоха показала на угол, где скрывалась небольшая полочка за занавеской. — Туда вон садись, а я покуда на стол накрою. Уж чем богаты, тем и угостим… Все разговоры потом, сначала угощение.

— Так у вас же внучка заболела…

— Вот-вот, все разговоры потом. Уж чем богаты…

Богаты они оказались варениками, галушками, салом со слезой и бордовым борщом. Черт на радостях выставил пятилитровую бутыль с белесой мутной жидкостью, от которой я отказался. Не то, чтобы я не хотел, но вот с чертями пить… Обычно до чертиков напиваются, но чтобы сразу…

Завтрак прошел в доброй дружеской атмосфере. Солоха и черт Микола оказались словоохотливыми и любящими рассказы. Я наелся от души, так, что даже пришлось ослаблять кушак. Уже после цветочного чая с пампушками Микола начал рассказывать:

— Давным-давно, случилось это в ночь перед Рождеством, сошлись мы с Солохой полюбезничать. Да было такое дело, что её сын Вакула пришел не ко времени. Вот и показался я ему как есть, во всей красе. А что? Мы с Солохой почти родня, не раз за подмышки щипаны под одним одеялом. Умолял меня тогда Вакула свезти его до императрицы-матушки, чтобы узнать за черевички. Свататься кузнец надумал к местной красавице, а та ему и задала загадку. А я что? Душа добрая, к тому же, почти что родственники, вот и свозил его.

— А так ли всё было? — Солоха выгнула бровь коромыслом.

— Вот как есть всё так и было! — насупился черт. — Про то можешь узнать у запорожцев, они как раз у матушки-императрицы в ту пору гостили.

— А дальше-то что? — напомнил я.

— А дальше честным пирком да за свадебку. Сошлись Вакула с Оксаною, да и жить бы им поживать, но вот беда — позабыли Пузатого Пацюка в гости позвать! Обиделся тот лихоимец, да и проклял приплод Вакулы, — со вздохом произнес черт.

Солоха промокнула глаза платком и тоже тяжело вздохнула:

— До возраста невесты паночка Олеся жила нормально, а потом… Потом как бешенство какое подхватила. Кидалась на парней, каталась на них, как на конях, а потом в стогах да кустах до полного изнеможения доводила. Высасывала все соки. Находили хлопцев утром седыми, как столетнего деда Левко Сивого. Вакула с Оксаною открестились от такой дочери, да и ушли с Малороссии, а мы вот остались стеречь её, чтобы она не сорвалась и ничего дурного боле не натворила.

— А хлопцев так и подманиваете? — хмыкнул я в ответ.

— Да то не мы подманиваем, а проклятие её. Вселился в неё сильномогучий демон, вот и раздвигает ноги нашей Олесеньке. Взмолилась я тогда небесам и преисподней о спасении внучки, а те в ответ послали мага Астролябиуса. Понятно, что не задарма я его упросила. Все запасы разрыв-травы выгреб, дьявол окаянный, да цветы папоротника забрал. Но то не жалко травы — лишь бы толк вышел. Сказал нам маг, что в скором времени пришлет человека, который справится с демоном внутри Олесеньки. Сделает нас счастливыми…

— А если не справится, то на кол того человека, да по берегу Днепра на телеге провезти, как злого колдуна, — икнул черт Микола.