Не смей меня касаться. Книга 3

– То-то и оно, – благодушно продолжал доктор, – а как известно, все болезни от нервов. Возникший болезненный синдром объясняется очень просто. Вот давайте представим, что вы руку сильно порезали, только-только швы сняли, а вам вдруг надумалось дрова порубить, ну или спортом интенсивным заняться. Конечно, рана ваша станет болеть, или даже снова может разойтись и начать кровоточить. У Николая Алексеевича то же самое… только рана не снаружи, а внутри находится. У него там все едва-едва затянулось, начало привыкать к тем клапанам, которые мы понавтыкали, а папка ваш вдруг начал сильно волноваться и выдавать усиленные нагрузки для сердца. Одно дело, когда оно бьется 60 ударов в минуту, и другое, когда пульс поднимается до 120 и выше. Конечно, тут болезненный синдром появится.

– Значит, у папы все нормально?!

– Абсолютно нормально, сейчас мы его прокапаем, уберем аритмию, дадим успокоительные, и все опять продолжит затягиваться и срастаться.

– Слава богу, доктор, слава богу, – из глаз побежали слезы облегчения.

– И вы уж постарайтесь, девушка, Танюша, кажется, поменьше волновать отца, поберегите его сердечко.

– Спасибо вам, доктор… как доходчиво все объяснили. А я уже себя успела накрутить, грешным делом подумала, может, вы чего не учли во время операции.

– Мы стараемся предусмотреть все возможные нюансы, хотя иногда, конечно, вылезает что-то непредвиденное, человеческий организм не машина, на одни и те же хирургические действия может отреагировать совершенно по-разному. Но у отца вашего все хорошо заживает, не беспокойтесь. Скажу сейчас, чтобы вам тоже успокоительного принесли, вон какая бледненькая, глаза испуганные.

Какой хороший доктор, даже захотелось его расцеловать.

– Спасибо огромное, Евгений Анатольевич, извините нас, что побеспокоили вас так поздно.

– Ничего страшного, работа у меня такая. У Николая Алексеевича все в пределах послеоперационной нормы, не переживайте, перегородка, которую мы между желудочками поставили, уже почти затянулась, совсем скоро ваш папка заживет в полную силу… и на десятый этаж сможет без одышки подниматься. Александру Ивановичу передайте, чтобы тоже поменьше переживал. Он совсем как его отец… золотой души человек, не может пройти мимо чужой беды.

«Я вам всегда говорила, что Алекс самый настоящий принц», – согласилась с доктором мечтательница. «Что за скрытая реклама Шувалова? – фыркнула феминистка, – вы еще ангельские крылышки на него наденьте, а Танюшке заодно рога нацепите, настоящие принцы не спят сегодня с черненькой, а завтра со светленькой».

– Евгений Анатольевич, можно мне увидеть папу?

– Конечно, почему нет. Но только ненадолго, а потом берите под руку своего молодого человека да разбегаемся по домам, спать и набираться сил. Отца я вашего пару деньков в клинике подержу, на всякий случай понаблюдаем за его сердечком.

Евгений Анатольевич – настоящий доктор, врачует не только тело, но и душу, умеет подобрать нужные слова, чтобы успокоить, приободрить, зарядить энергией, причем не только пациента, но и переживающих за него родных.

Один из лучших кардиологов страны дружески похлопал меня по плечу и вышел.

– Приятный доктор, – сказал Мишка.

Вздрогнула, красивый-здоровенный все так же зачем-то находился рядом.

– Да, очень хороший. Миш, слава богу, с отцом все хорошо, надо маме позвонить, успокоить ее.

Выудила из сумки мобильный телефон, тыкнула пальцем в зеленую трубку вызывая контакт «Мама». Пошли равномерные гудки… сердце вдруг тревожно забилось, заскакало галопом в груди.

– Да, Танюша, – глухо ответила мама.

В ее голосе совершенно определенно были слезы… Что-то внутри, испуганно ухая, стремительно понеслось вниз, руки задрожали.

– Мама, мам, что случилось?!

Ответом мне послужили выхолаживающие тело сдавленные рыдания.

– Мамулечка, милая, да что произошло?!

– Юля… – мама замолчала не в силах дальше говорить, она снова плакала.

Внутри продолжало что-то обрываться, падать, разбиваясь по телу мельчайшими частичками холода. Вдалеке слышался деловой голос Шувалова. Как он может быть таким собранным, рациональным, когда по его вине умерла моя сестра?!

– Юля, что с Юлей?! – кричала я в трубку, все еще надеясь, что пришедшая в голову страшная мысль, не имеет никакого отношения к реальности.

Ответом мне послужили мамины рыдания… Неужели правда?! Неужели этот ребенок убил мою сестру. Но почему?! Сейчас ведь двадцать первый век на дворе, никто не погибает при родах. Это нонсенс.

– Черт! – теперь голос Шувалова, звучал где-то совсем рядом.

– Мама, скажи хоть что-нибудь?! – истерично кричала я в трубку мобильного телефона.

В динамиках послышался тяжелый мужской выдох.

– Юле сделали операцию, девочка, к сожалению, погибла.

Мужской голос звучал глухо, но ровно… однако, я все равно чувствовала, бедный мой неправильный принц, боль поедом выедает его внутренности. Наверное, чудовищно осознавать, что по твоей вине погиб маленький ребенок.

– Да как же так?! – задохнулась я печальной новостью. – Почему это случилось, Саш?! Зачем ты ее толкнул?! Как ты мог забыть, что она беременная?! Как?! Я не понимаю…