Не смей меня касаться. Книга 3

«Как же я жалею, что когда-то тебя встретила. Никому ничего хорошего это не принесло. Обо всем жалею, о каждой секунде, проведенной вместе, жалею».

Эти ее слова взбесили, внутри мгновенно поднялась злость, целый тайфун негодования. Наше прошлое было красивым, непередаваемым, я всегда знал, что ни с одной девушкой не испытаю больше подобных эмоций. О нем нельзя жалеть! Нельзя!! Дернул на себя на себя хрупкое девичье тело, вдохнул дурманящий запах роз. Обожаю этот запах! Ненавижу этот запах! Со всей силы начал сминать, пожирать своими жадными губами мягкие сладкие лепестки девичьего рта. Захотел тем самым напомнить этой колючке прекрасные чувства из нашего прошлого, или пытался вытеснить на ее вкусных дурманящих губах свою злость и боль. Глупо, Сашка, чертовски глупо, если решил начать новую жизнь, избавиться от Лазаревых, то надо избавляться, а не целоваться с прекрасной представительницей этого ненормального семейства. Стоило нам соприкоснуться, как чернота в моей душе заполыхала красным маревом, мгновенно полностью лишив меня контроля. Остервенело, до боли начал целовать ее губы, грубо сжимая девичье тело своими ручищами и вдыхая, полной грудью вдыхая хмельной запах роз. Сексуальный шепот «Са-а-аш» отрезвил… Какого хрена я делаю?! Зачем опять раздираю себе грудину этой болючей любовью?!

« Знаешь, Таня, я тоже очень жалею, что когда-то ты уронила те чертовы документы мне под ноги».

Слова про сожаление я произнес сознательно, чтобы показать свое равнодушие, а еще, наверное, желая хоть немного задеть эту гордячку. Что было глупо с моей стороны. Поскольку неистовое сминание ее губ и тела говорили о чем угодно, но никак не о равнодушии. Выходка обиженного мальчика, девочка которого, блядь, думает, что хулиган не способен исправиться, девочка которого, блядь, смеет радостно улыбаться другому, девочка которого, блядь, больше не его девочка.

Стукнул хорошенько по панорамному окну. Не хватало еще стекло разбить. Нет, стекло выдержало, сам ведь этот дом строил и окна поставил хорошие – непробиваемые, словно предчувствуя, что тут будет жить псих-хозяин.

Наше прошлое было красивым, и оно, блин, не отпускает, травит болью и любовью. Надо минимизировать возможности наших встреч с Таней, а еще дать поручение домработнице, пусть она соберет Юлины вещи и отправит их Лазаревым. Думаю, Юля в этом отношении не похожа на старшую сестру, она не страдает излишней щепетильностью, не будет бросать мне в морду шмотки, купленные на мои деньги или подаренные моей мамой. Пусть подавится.

Что ж так муторно на душе?! Дома было слишком тихо, слишком пусто, слишком скучно. Дома я не знал, как прогнать мысли о Тане. Мне нужно отвлечься, а для этого лучше подойдет компания. Взял телефон в руки. Серега не ответил… Черт, они же с Катькой поехали на две недели во Вьетнам. Позвонить Димке Колесову и двинуться с ним в какой-нибудь клуб, тряхнуть стариной? Нет… пока я не чувствовал в себя желания что-то из себя трясти и знакомиться с женщинами.

– Алло, Мил, привет! Как твои дела?!

– Сашка, привет, – заверещала в трубке моя первая жена, – рада тебя слышать! У нас все хорошо, растем потихоньку, представляешь, сына уже пробует садиться. А как поживает совсем скоро опять свободный, как ветер, мужчина?! Нашел себе ту, которая скрасит твое одиночество, ну и с кем можно отпраздновать свой развод?

– Даже не искал.

– Зря… Сколько можно киснуть. Не пойму, чем тебя так сильно задела твоя бухгалтерша?

– Знаешь, я ее сегодня видел.

– И-и-и?!

– Как всегда, прекрасна и все так же очень колючая.

– Что, она опять нос задирала?!

– И нос задирала… и с другим целовалась.

Про то, что я тоже полез к Тане целоваться, решил промолчать, иначе Мила опять начнет меня обзывать идиотом. Идиот и есть, решил же начать новую жизнь, но снова решил напороться на те же грабли.

– Тебе тоже пора завести другую и избавитья, наконец, от этой придурочной семейки.

Я рассказал Миле кое-что из произошедшего, мне ведь тоже нужна поддержка, а травмировать и без того расстроенную потерей внучки маму не хотелось. Она услышала только официальную версию, на которую каким-то чудом Эльвира Тимофеевна уговорила-таки лечащего врача Юли – замершая беременность произошла по причине генетической тромбофилии, которую трудно было заподозрить в такой молодой девушке.

– Хочешь, я тебе бабу найду?

– Что за глупости, Мила, я сам в состоянии решить этот вопрос… На меня женщины всегда клевали. Я ведь малый симпатичный, ну и при деньгах к тому же, да и в постели тоже неплох… Впрочем, ты в курсе.

– Потрясающее самомнение, – дурачилась Мила, – но с ним трудно поспорить.

– Мил, можно к вам в гости напроситься, крестника понянчить.

– Давай, приезжай… я тебе всегда рада.