Не смогу жить без тебя

И совершила ошибку, потому что его глаза вспыхнули, весь он — разящее оружие.

Неожиданно он пожал плечами и равнодушно произнес:

— Ты хочешь быть свободной. А мне необходима твоя помощь, и я готов отпустить тебя после того, когда в твоей помощи не будет нужды.

— Почему на моей свободе проставлен ценник?

— Потому что таков мир, в котором мы живем, малышка. — Глаза у него потемнели. — Не понимаю, почему мы не можем помочь друг другу. Если для тебя это невозможно, то у меня не останется другого выбора, как использовать иные средства.

Она не спросила, что это за средства, потому что знала: он найдет способ ее задержать. За четыре года она изучила эту породу людей. Умение добиваться своего у них в крови.

— Замечательно, — помолчав, сказала она, полностью овладев собой. Сьюсан была уверена, что выглядит такой же хладнокровной, как и он. — Я старалась забыть, какой ты на самом деле. Мне хотелось думать, что ты жертва. Я почти что начала тебя жалеть, но, слава богу, все прояснилось — ты напомнил мне, кто же ты.

— Твой любимый муж? — усмехнулся он. — Тот, кого ты горько оплакивала столько лет?

— Ты не просто Бетанкур. Ты — самый худший из них.

На красивом лице Леонидаса появилось хищное выражение. Сьюсан это почему-то не испугало, поскольку для него вызывать страх так же естественно, как дышать. Ее скорее волновало другое: пробежавшее по телу и угнездившееся в животе томление. И еще то, что он наверняка знает это.

— Похоже, что мы договорились, — заявил он.

И улыбнулся.

Глава 6

Прошел долгий и утомительный месяц. Сьюсан сидела на заднем сиденье автомобиля, несущегося по мокрым от дождя улицам Парижа.

«Хоть бы голова не раскалывалась от боли!»

Она не ждала ничего хорошего от предстоящего вечера, и единственное, чего ей хотелось, — так это выскочить из машины, пробежать под дождем сквозь толпы модно одетых парижан и найти покой в собственной постели под одеялом. Но сегодня — ежегодный благотворительный бал, который «Фонд Бетанкуров» дает в честь официального появления в свете Леонидаса после его столь долгого отсутствия.

Прессе сказали следующее: то, что Леонидас не погиб в крушении самолета, сначала не было никому известно; его похороны были искренним выражением горя и траура, а не циничным спектаклем, в то время как семья выясняла, жив ли он; когда семья узнала, что он выжил, то его состояние внушало серьезные опасения, поэтому о том, что он жив, не говорилось, чтобы не создавать паники в корпорации.

— Разумеется, я ничего так не хотела, как ринуться к нему, — заявила Сьюсан въедливому американскому репортеру. — Но мой муж — Бетанкур. Я знала, что он захотел бы, чтобы я занималась делами его компании, пока он лечится.

Такое заявление Сьюсан представило в ином свете ее упрямое нежелание передать кому-то другому бразды правления. И теперь уже газеты восхваляли «железную волю» и «деловую хватку» Сьюсан, в отличие от менее комплиментарных слов в ее адрес еще несколько месяцев назад.

Но бал — это совсем другое. Обычно бал являл собой ошеломляющее зрелище, где царила семья Бетанкур. Сьюсан ожидала, что возвращение из мертвых наследника Бетанкуров превратит бал в безумный спектакль.

Одна лишь мысль об этом угнетала, но, по крайней мере, в этом году ей не придется выслушивать предложения о браке.

Леонидас откинулся на мягких сиденьях рядом с Сьюсан и разговаривал по мобильнику. Сьюсан достаточно хорошо знала немецкий, чтобы понять: разговор шел об одном из курортов, принадлежавших корпорации в южной части Тихого океана. А по тону Леонидаса было ясно, что разговор принимает угрожающий оборот. Это ее не занимало, и она смотрела в окна на блестевшие под дождем улицы Парижа и нервно поправляла и теребила платье. Платье глубокого зеленого цвета было прислано ей миланским кутюрье Леонидаса как подарок. Сьюсан прекрасно сознавала, что это вовсе не подарок — это требование. Леонидас не хочет, чтобы она впредь носила черное, потому что она больше не вдова Бетанкур, а его жена, и ее гардероб должен это продемонстрировать. Она впервые после свадьбы оделась во что-то яркое, а не темно-синее или темно-серое.

Город за окном автомобиля мелькал, как одна длинная световая дорожка, голос Леонидаса звучал негромко, но с обычными властными нотками, и каждое слово отдавалось у Сьюсан не только в ушах, но и во всем теле.

Наверное, дело в том, что она очень устала. И еще чувствует себя неуютно, неловко. Может, это от платья непривычного цвета?

Нет. Платье ни при чем.

Платье насыщенного зеленого оттенка очень ей шло, и она думала о том, что Леонидас выбрал такое платье, зная, что оно ей к лицу.

Наверное, ее изматывает неопределенность. Одной ногой она в мире Бетанкуров, из которого собирается убежать как можно скорее. Недели с тех пор, как они с Леонидасом заключили договор, тянулись медленно, и жить делалось все тяжелее с каждым днем. Столько лет она изображала вдову Бетанкур, и, наверное, не трудно было бы хоть недолго сыграть роль жены Бетанкура. Но почему-то последний месяц оказался более трудным, чем то, что она переживала до сих пор.