Не смогу жить без тебя

Такого тона он у нее раньше не слышал. Не ледяной и даже не строгий. И совсем не безразличный. Не похоже на Сьюсан, которую он знал.

Леонидас нахмурился и неожиданно понял, что хотя она и выглядела, как всегда, безупречно-сдержанно, но это лишь поверхностное впечатление. Да, перед ним привычный облик Сьюсан — уложенные в шиньон светлые волосы, дорогое темное платье, туфли на таких высоких каблуках, что большинство женщин на них не устояли бы, не говоря о том, чтобы сдвинуться с места.

— Мне все равно, — повторила она еще резче, шагнула к нему, затем остановилась, будто не была уверена, что сможет владеть собой. — На этот раз мне безразличен и ты, и твое здоровье, и твои чувства, и все остальное. Господи, Леонидас, неужели ты не понимаешь, что вся моя жизнь крутилась вокруг тебя?

— Едва ли, — с издевкой ответил он. Эта издевка идет от тяжести в груди, от тяжелого груза стыда. — Сомневаюсь, что ты выбрала бы меня до свадьбы из вереницы претендентов.

— Со мной произошла обыденная история, — ответила Сьюсан. По его взгляду было ясно, что он не понимает. Она объяснила: — Я была еще подростком, когда родители сказали мне, что меня обещали тебе в жены. И поверь мне, я четко представляла, для кого я себя готовлю. Ты — великий и великолепный Леонидас Бетанкур. Я смогла бы отыскать тебя с завязанными глазами в темноте.

— Я не ответствен за фантазии школьницы, — процедил он.

Сьюсан кивнула с таким видом, словно она ожидала от него таких слов.

— В день нашей свадьбы ты постарался донести до меня, как мало тебе важны те вещи, которые важны для меня. К примеру, мои мечты о том, чтобы ты относился ко мне так, как положено мужчине относиться к своей невесте. И я с этим согласилась, потому что моя мать объяснила, какое мое место в твоей жизни.

— Тебе было девятнадцать, а я был весьма занятой…

— Но потом ты умер, — продолжила Сьюсан, будто не слыша его слов. — Тебе не приходило в голову, насколько проще мне было бы выйти за кого-нибудь еще?

— Ты стала бы двумужницей. Но при чем здесь наши отношения, которые ты так тенденциозно описала?

— Не уверена, что выбрала бы слово «отношения», чтобы описать помолвку на расстоянии, свадьбу, когда ты разговариваешь исключительно со своими деловыми партнерами, твою смерть и воскрешение, мою неразумную попытку помочь тебе…

— Сьюсан. — Губы у него вытянулись в струнку. — Я до сих пор чрезвычайно занятой человек, как ты, несомненно, сознаешь. Твою пламенную речь можно было изложить в письме и прислать. Зачем ты преодолела тысячи километров, чтобы сделать это лично?

Она с минуту молча смотрела на него, и он не мог отделаться от ощущения, что внутри у нее дрожь. Что она вовсе не так спокойна, как хочет казаться.

— Все были крайне заинтересованы в моем повторном браке, Леонидас. Меня запугивали, пытались мною манипулировать, подталкивали и подгоняли к этому решению. Никто не воспринимал меня всерьез, не считался со мной. Я нужна была лишь в роли невесты у алтаря. Но я проявила стойкость.

— Да. И твоя стойкость делает из тебя героиню, — сухо заметил Леонидас. — Ты превратилась в, возможно, самую влиятельную женщину в мире бизнеса. У меня сердце обливается кровью от твоей жертвы.

— Я была стойкой из-за тебя. А ты самоуверенный… — Она оборвала себя, перевела дух, и голубые глаза снова просверлили его. — Я была стойкой из-за тебя, — повторила Сьюсан. — Потому что в моей голове застрял твой образ.

— Основанный на чепухе из таблоидов и на волшебных сказках.

— Не только. Ты танцевал со мной на свадьбе, — тихо, но твердо поправила его она. — Ты обнимал меня, и мне казалось, что я для тебя… все. Желанная женщина. Жена. Всего на минуту я в это поверила. Поверила, что все у нас получится.

Леонидас ничего ей не ответил. Он помнил тот танец, но сейчас готов задушить ее в объятиях. Это было похоже на зуд.

Сьюсан двинулась к нему, в голубых глазах возбужденный блеск.

— Я занималась компанией четыре года. Я превратила себя в икону. В недосягаемую вдову. В легенду Бетанкуров. И все это время я искала тебя.

— Никто тебя об этом не просил, — сердито ответил он. — Надо было оставить меня на той горе. Никто тебя не обвинил бы. Черт, все плясали бы от радости.

— Я искала тебя и нашла. — Сьюсан словно не слышала его. — Я вызволила тебя оттуда. Я даже усладила тебя своей невинностью, которую сохраняла все эти годы. Но, как и все остальное, ты не счел это подарком.

— Прости. — Он выпрямился во весь рост, голос у него прозвучал с презрением. — Ты проделала этот путь, лишь бы напомнить мне, что я должен вручить тебе благодарственную грамоту? Что ж, я дам указание секретарю напечатать ее как можно скорее. Это все?

Сьюсан покачала головой — не такого ответа она от него ожидала.

— Ты хорошо знаешь своих родственников, так что можешь представить, как далеко они зашли в своих стараниях контролировать меня, чтобы урвать побольше.

Это правда, и Леонидас прекрасно это знал. И в то же время не хотел знать.