Не смотри ей в глаза

– Пап, Глеб Корсак – игрок. Он жить не может без карт. Это все равно что жить с наркоманом или алкоголиком.

– Не утрируй.

– Я не утрирую. Игровая зависимость ничуть не лучше алкоголизма. Это психическое заболевание, и у него даже есть название – гемблинг. А еще – лудомания.

Любимов посмотрел на дочь снисходительно-сочувственным взглядом:

– По-моему, дите, ты бесишься с жиру. Сколько раз в минувшем году Глеб садился за карточный стол?

– Три раза, – сухо проговорила Маша. – Но это то, о чем известно мне.

– Три раза, – повторил отец. – За год. И это ты называешь зависимостью?

– Он обещал не играть вообще.

– Да ну? Сорок лет назад твоя мать обещала родить мне трех сыновей-богатырей. Где мои богатыри? Ау! Мальчики, где вы? У меня одна дочь, и та неразумная.

– Напрасно ты меня отчитываешь, пап, – холодно проговорила Маша. – Вопрос уже решен.

Некоторое время Любимов хмуро смотрел на дочь, потом вздохнул и сказал:

– Ладно. Никто не вправе запретить взрослому человеку делать дурость. Когда ко мне Митьку привезешь?

– Не знаю.

– У него же каникулы. Пусть поживет у меня после Нового года несколько дней.

– Они с классом едут в Финляндию на неделю.

– В Финляндию? На неделю? Что можно делать в Финляндии целую неделю непьющему человеку?

– Они будут кататься на оленьих упряжках, смотреть на ледяные скульптуры… Найдут чем заняться.

Отец саркастически хмыкнул.

– Никакие оленьи упряжки не могут заменить парню хорошую зимнюю рыбалку. Ты лишаешь его прекрасного детского воспоминания.

– Возможно. Но дарю ему взамен десять новых. – Маша посмотрела на часы. – Пап, мне пора на работу.

Любимов вздохнул:

– Как всегда. Все бегаешь, бегаешь… Черт меня дернул посоветовать тебе поступать на юридический. Пошла бы лучше в балерины.

Маша улыбнулась и поцеловала отца в щеку.

– Пап, у меня самая лучшая работа в мире. Честное слово!

– Да-да, знаю, – усмехнулся он. – Работа с людьми и на свежем воздухе. Что может быть приятнее? А то, что пули летают и мертвецы всплывают – это издержки. Главное, конечно, свежий воздух.

– Что-то ты сегодня особенно ворчлив, – заметила Маша.

– Наоборот, – сказал Любимов. – Сегодня я просто ангел. Кстати, насчет твоего таинственного грабителя. Ты знаешь, кто мой сосед?

– Сосед? Ты говоришь про дядю Гришу?

Любимов кивнул:

– Да.

– Ну… он военный в отставке. Так, по крайней мере, я слышала.

– Военный. – Любимов усмехнулся. – Да он отродясь в руках пистолета и автомата не держал. Он работал в КГБ.

– Да ладно, – недоверчиво сказала Маша. – Он не похож на кагэбэшника.

– Он и не был им – в полном смысле слова. Резидентов не засылал, шпионов не отлавливал… Так, занимался всякой мелочью вроде установления прослушки или доставки документов. Мне кажется, тебе было бы полезно с ним поговорить. Сейчас я ему звякну, чтобы пришел.

Любимов потянулся за телефоном. Маша посмотрела на часы.

– Пап, не думаю, что у меня есть время…

– У тебя никогда нет времени, – отрезал Любимов, набирая номер. – Вечно пытаешься бежать впереди паровоза.

– Но я…

– Сойди с колеи и отдохни. Авось что-нибудь полезное узнаешь. Алло, Григорий Иваныч?.. Любимов беспокоит. Как здоровье, еще скрипишь?.. Ну, молодец, молодец! Слушай, у меня тут дочка сидит… Да, Маруся. Так вот, она хочет с тобой поговорить… Что? Нет, это не займет много времени, она и сама торопится. Да. Хорошо, жду!

Отец положил трубку на рычаг и торжествующе посмотрел на Машу.

– Ну, вот. Сейчас он придет и все тебе объяснит. А ты пока приготовь нам кофе.

– Никакого кофе! – отрезала Маша.

– Тогда чай, – смиренно произнес Любимов.

3

Григорий Иванович Федосов, низкорослый, седовласый, едва скинув дубленку, распростер руки и воскликнул:

– Марусенька! Боже, как ты выросла! Настоящая красавица!

Маша улыбнулась:

– Дядя Гриша, мне давно за тридцать.

Федосов обнял Машу и прижал ее к груди. Затем отстранил от себя, взглянул на ее тонкое, бледное лицо и сказал с улыбкой:

– Что такое тридцать лет? Да мне бы сейчас мои тридцать – я бы мир перевернул!

– Садитесь за стол, дядя Гриша, а я принесу чай и сладости.

Вскоре все трое сидели за стареньким круглым столом и пили чай с печеньем и конфетами.

– Так что конкретно тебя интересует, Маруся? – спросил Федосов после того, как Любимов вкратце обрисовал ему ситуацию.

– Стратегические научные исследования, которые курировал Комитет госбезопасности, – ответила Маша.

– А ты уверена, что в этом деле замешаны органы?

Маша качнула головой:

– Совсем нет. У меня этого и в мыслях не было. Эта версия принадлежит моему отцу, и он на ней настаивает.

Григорий Иванович покосился на Любимова, вздохнул и снова посмотрел на Машу.

– Марусь, не знаю, что тебе наговорил этот рыболов-любитель, но я не владею никакими государственными тайнами.

На этот раз на Любимова покосилась уже Маша. Он лишь пожал плечами и взял из вазочки шоколадную конфету.