(Не)согласная невеста

История с Лалианой придала сил и уверенности, теперь еще больше хотелось разобраться со всем, понять, как король допустил такой беспредел в магическом пансионе, который должен защищать и обучать девушек. А вместо этого делает из них дойных коров и превращает в отработанный материал.

Жених уперся ладонями в стену по бокам от меня и проговорил глухо:

– А ваш язычок становится все острей, леди де Лафей. А должно быть наоборот. Вы плохо учитесь, дорогая.

– Дорогой будете называть ту, кого купите, – огрызнулась я. – Пустите, мне некогда.

– Только после горячего и страстного поцелуя, – усмехнулся от.

– Убирайтесь к демонам, – предложила я и дернулась в сторону, но на плечо легла тяжелая ладонь.

Нареченный проговорил:

– Туда всегда успеется. Ну, будь хорошей невестой. Сколько можно упираться? Я же знаю, ты грязная девочка, видел, как подглядывала за подружкой, когда она отдавалась одному из наших.

В груди ухнуло, сердце забилось быстрей, дар зарычал, как ощетинившийся пес.

Он видел всё!

Видел меня, видел Лалиану. Он может рассказать обо всем Шаторье. И расскажет.

Меня затрясло. Но я постаралась взять себя в руки, хотя получалось с трудом.

Он спросил с наигранной заботой:

– Что такое? Озябла? Давай согрею.

Его ладони быстро оказались на моей талии, дымка лица приблизилась, но я резко отвернулась, и поцелуй угодил в шею.

– Даже так? – усмехнулся нареченный. – Что ж, поиграем.

Он принялся облизывать шею и больно сжимать пальцами бока, я упиралась ладонями в грудь и морщилась. Мелькнула мысль закричать, но в голове звучали слова Шаторье. Совершенно ясно, если придать огласке подобное, он извернет все так, что я еще и виноватой останусь.

Нареченный тем временем начал хрипло постанывать, сползая ниже. Когда его язык скользнул в ложбинку между грудей, меня передернуло от омерзения, попыталась достать коленом до паха, но он ловко вывернулся.

– Какая подвижная, – усмехнулся он, придавливая меня к стене. – Признайся, тебе понравилось смотреть, как это делали с Лалианой? Хочешь повторить?

– Только попробуй, – прошипела я, и дар в груди вновь завертелся шипастым комком.

Он стал опускать ладони ниже, но за колонной послышался шорох. Дымка на лице раздраженно колыхнулась, я вновь увидела острые черты.

– Кого там еще несет, – тихо прохрипел он и неохотно отступил на два шага, теперь все выглядит, будто мы мило беседовали, наслаждаясь видами с балкона.

Послав ему ненавидящий взгляд, я спешно оправила платье и, едва закончила, как из-за колонны появилась Катрина.

Как всегда чопорная, с ровной, как жердь спиной и вздернутым подбородком. Волосы гладко ниспадают по спине, лицо светится аристократической бледностью.

А дальше произошло то, что меня изумило даже больше, чем приставание нареченного.

Катрина заговорила.

– Валенсия, нас уже ждут в танцевальном зале.

Я вытаращилась на свою невольную спасительницу. Голос ее, как и внешность, оказался выдержанным и ровным, похожим на журчание спокойной реки, которая текла столетия и еще столько же будет течь, не обращая внимания на происходящее.

Наверное, таращилась я слишком долго, потому что она вновь произнесла:

– Ты идешь?

– Иду, – отозвалась я, придя в себя. – Конечно иду.

Оставив нареченного на балконе, мы поспешили по коридорам. До Лалианы в этот раз дойти так и не удалось и это беспокоило – мой жених в курсе произошедшего, а значит, она не в безопасности. Хотя, судя по всему, мы все не в безопасности в этом пансионе.

Еще и темная лошадка Катрина заговорила.

– Уже думала, ты немая, – сказала я, когда отошли подальше.

Она проигнорировала, вновь превратившись в безмолвную статую. Я вздохнула. Видимо, лимит разговоров в этом месяце у нее закончился.

В танцевальном зале оказалось людно. Кроме девушек присутствовали кавалеры, но не в синих ливреях, а в одеждах стражей, что значит, практиковать пляски будем с ними. Гувернерши сновали меж нами, ругаясь и правильно выставляя позиции, возмущались, что мы неспособные к таким простым вещам. Я оказалась в числе тех, кому вообще танцы даются плохо и стражнику, которому выпало несчастье быть поим партнером, были оттоптаны все ноги.

Но на движения и пируэты внимания почти не обращала. Мой взгляд скользил по присутствующим и с холодком на спине я не находила Лалианы.

Когда это мучение под названием танцы, наконец, закончилось, я буквально бегом бросилась по коридорам к жилому корпусу. В груди росло неприятное чувство тревоги, и в ее комнату ворвалась без стука.

Фелины и Теодоры, ее соседок, еще нет, как и самой Лалианы. Но если ее не было ни на занятиях, ни здесь, то где?

В отчаянии я зарычала и бросилась к окну.

От зрелища во дворе все сжалось. Поникшая головой Лалиана стоит перед экипажем, в который грузят ее саквояжи, на голове чепец, вся она какая-то сжавшаяся и уменьшенная, словно пытается спрятаться от мира. На секунду она подняла голову и наши взгляды встретились.