(Не)согласная невеста

Лалиана прерывисто, как бывает после истерики, вздохнула, кивая.

Оправив ее в душ, я направилась прямиком к Шаторье.

Найти его кабинет оказалось не просто, брачный посол разместился на самом верху, куда попасть можно лишь преодолев массу извилистых коридоров и лестниц. Последний пролет преодолевала уже запыхавшись, даже не смотря на годы бега по лесам.

Наконец, поднявшись на самый верх, оказалась в коридоре совершенно без окон, что странно для верхнего этажа. Думала, здесь наоборот все будет залито солнечным светом. Но ошиблась – под полотком покачиваются магические шары, желтоватые и медленные, в другом конце коридора дверь, по бокам которой два стражника с дымными лицами.

Оставалось лишь преодолеть их.

С самого начала я действовала по наитию без четкого плана, поэтому сейчас тоже пришлось импровизировать.

Вкинув подбородок на манер Катрины, я выпрямила спину и пошла вперед. Чем больше приближалась, тем хаотичней носились мысли, но когда оказалась у двери, слова вылетели сами собой, слажено и на удивление четко:

– Я, Валенсия Соул де Лафей пришла на аудиенцию к господину Шаторье.

Стражник справа повернул дымку лица и проговорил глухо:

– Господин Шаторье никого не ждет.

– Это он вам сказал или вы сами додумались? – поинтересовалась я как можно любезней.

Стражники на секунду повернулись друг к другу, правый вновь произнес:

– Сами.

Я мило улыбнулась.

– Странно. Полагала, вашей обязанностью является охрана, а не выводы о том, что положено делать господину. Интересно, что он скажет, когда узнает, что к нему приходила воспитанница по важному вопросу и с серьезными новостями, но ее не пропустили потому, что стражники решили, будто брачный посол не принимает невест.

Оба недовольно заворчали. Тот, что слева развернулся и на время скрылся за дверью. Я продолжала дружелюбно улыбаться в ожидании, хотя внутри все колыхалось и трепетало. Шаторье по какой-то непонятной причине мне не нравится. Ни мне, ни моему запечатанному дару. А я сейчас добровольно лезу в логово в этому злыдню.

Но иначе нельзя.

Через несколько минут стражник вновь появился и отчеканил:

– Господин Шаторье готов вас принять.

Он пропустил меня внутрь, а я, войдя, обнаружила себя в широком кабинете. Слева небольшое и единственное окно, в середине стол из черного дуба, за ним на стуле с высокой спинкой восседает Луи Шаторье. Морщины на лице как-то углубились, словно что-то вытянуло из него соки, нос заострился. Он смотрит на меня взглядом хищной птицы, высматривающей добычу.

Я стояла перед господином Шаторье и спешно подбирала слова, думая, как объяснить все так, чтобы не скомпрометировать Лалиану, но ничего дельного в голову не лезло. Тот продолжал сидеть, сверкая глазами, и ожидающе смотреть на меня.

– Ну? – проговорил он, явно теряя терпение, – вы оторвали меня от важных дел, потребовали аудиенцию, для того, чтобы молча стоять?

Это взбодрило, я произнесла спешно:

– Нет. Я действительно по делу. Тут вот что… В пансионе есть юноши, точнее, юноша, который не соблюдает правила.

Бровь Луи Шаторье приподнялась.

– И в чем это выражается?

Меня затрясло. Как объяснить, что девушку обесчестили, забрали магию, при том не выдавая ее?

– Вы снова язык проглотили мисс, де Лафей? – требовательно поинтересовался посол. – Вы только что обвинили одного из нареченных. Потрудитесь объяснить, в чем именно.

Вся моя смелось как-то поугасла. Теперь стало страшно за себя и за Лалиану. Но, с другой стороны, кому, как не Шаторье заниматься вопросами безопасности в пансионе. Честь Лалианы нужно восстановить, и вернуть ей дар, который не просто забрали, а украли. Если вернуть, конечно, возможно.

Я сделала глубокий вдох и произнесла:

– Одна из девушек была обворована и лишена магического дара.

Брови Шаторье медленно, как в замедленном действии, всползли на лоб, так же медленно округлились глаза. Пару секунду он смотрел на меня, затем проговорил:

– Видите ли, мисс де Лафей. Ввиду своей дремучести, вы верно, не в курсе, как происходит передача магического дара.

Я передернула плечами, вспомнив, как именно происходила передача, и что при этом происходило.

– Кое-что мне известно, – отозвалась я кривясь. – В общих чертах.

Шаторье облокотился на столешницу, глаза сверкнули недобрым, а морщины на переносице и лбу углубились.

– Как интересно, – проговорил он. – Я бы поинтересовался, откуда эти знания. Но сейчас куда важнее выяснить, кто эта девушка, опозорившая и себя, и свою семью.

Меня словно ледяной водой окатили, я охнула и отпрянула.

– Опозорившая? Шутите? Вы меня вообще слышали? Её обокрали. У нее забрали дар!

Шаторье откинулся на спинку стула и махнул дланью, окно слева распахнулось, впуская в кабинет потоки свежего воздуха, а тронутые сединой волосы зашевелились.

– Святая наивность, – хмыкнул он. – Леди де Лафей, если бы вы чуть усердней учились, знали бы, что при предполагаемых вами условиях дар украсть невозможно. В момент максимального сближения мужчины и женщины дар передается добровольно.