Читаем Не столько лирика, сколь остроповседневность полностью

Куда сыпется гниль от войны.

На повестке — великое дело:

Не унизить престиж страны.

Забыли враз о сонной тишине.

Цистерны крови. Вести окаянны.

И даже референдум долгожданный

Не положил конца ещё войне.

Ох, сколько бед видали на Руси.

Ты выдержала всё — страна мессия.

Спаси, спаси сестру свою Россия!

От бесов, обезумевших спаси.

Мы двигались к неясной цели,

Поспешно, или неспеша,

С весельем, иль едва дыша,

В пути измаялась душа.

А много ль мы достичь сумели?

Идеям крах — перегорелым,

Теперь — другие времена.

Ждёт в напряжении страна,

А фальшь исчерпана до дна.

Торопит жизнь заняться делом.

3 октября 2022 г.

Лукавцы проползли во власть,

Наобещали много что-то.

И жизнь застыла, не струясь,

Ну, как протухшее болото.

Дела элиты — мишура.

Мозги — дубовой древесины.

А выбраться давно пора

Из этой гаденькой трясины.

Стою близ двух зелёных ёлок,

Дождя нудящего слеза.

С еловых маленьких иголок

Вода стекает — егоза.

Помянет, дождь, ребят горячих,

Что не воскреснут никогда

А я сентиментально плачу,

Но в том не чувствую стыда.

Война бушует угрожая,

Враз отменяя сотни дел.

И собирает урожаи

Солдатских душ, солдатских тел.

Серьёзны жертвы боевые,

Какой-то месяц лишь назад

Вы были все ещё живые,

Осенний ждали листопад.

А листья, хоть и пожелтели,

Ещё висят, а вас уж нет.

Не бьётся сердце в бренном теле

И горе плачущей родне.

У этих елей провожали

Вас так недавно на войну.

И плачем мы с дождём, нам жаль их,

Отдавших жизни за страну.

Да, мужики — тридцатилетки,

Вы выбрали судьбу свою.

Я прикоснусь к еловой ветке

И скорбно молча постою.

4 октября 2022гю

В суете деяний бесконечных,

Пролетает двадцать первый век.

Навсегда останься человечным,

Звания не порти — человек.

Это не нотация, не повесть,

Помни, в ситуации любой:

Только не загубленная совесть

Позволяет быть самим собой.

Стою один в глубокой нише,

В раздумьях время проводя.

Так медленно сползает с крыши

Капель прошедшего дождя.

И размышленческого вздоха

Не удержу я своего:

Прёт переломная эпоха.

Кто переломит и кого?

Под нытьё осеннего дождя,

Солнца жду в окне. Чего же проще?

Пусть заткнётся дробь свою нудя-

Так мечтает зять о лучшей тёще.

Осень середины октября,

Ещё та, почти что золотая

Убывает, листьями соря,

Что-то полугрустное болтая.

Ветром, стуком дождика в стекло,

Краской поспевающей рябины.

Слабости, любой хандре назло,

Помыслы мои неистребимы:

Описать, запомнить миг любой,

Так, как есть — не перевральным бредом.

Для того хранимый я судьбой,

Чтоб всё передать идущим следом.

Агитаторы — оралы

Вмиг попрятались в кусты.

«Пролетели» либералы,

Как осенние листы.

На всех материках и континентах

В учёбе — горы трудностей и мук:

Абсцисса, ордината, экспонента…

Но жизнь сложнее высохших наук.

Умён и увлечён профессор-лектор,

Он видит уравнений красоту.

Но где найти неведомый тот вектор,

Что обозначит совесть и мечту?

Люблю осеннюю, лесную

Прогулку, с целью или без,

Когда ошую, одесную

Грибы и дивный русский лес.

Прибили пыль осенние дожди.

Котёнок ловит листик суетливо.

Три мужика, тая восторг в груди,

Пьют водку, нелегального разлива.

На улице прохлада, благодать,

Бодряк октябрь, деревьев полуголость.

В прудах темнеет стылая вода,

Ещё седой зимы не слышен голос.

Так мало птиц, с утра седой туман

Скрывает пешеходные дорожки.

Увядшей повители бахрома

И встречных дам неброские серёжки.

Ещё старушка осень боева,

Ещё в душе надеется на что-то.

И шепчет ветром странные слова,

Но им внимаю я едва, едва,

Осенний бред мне слушать нет охоты.

Что-то мысли мои обленились,

Даже глупых — и тех уже нет.

Я, пожалуй, не выспался, или

Переел макаронов в обед.

В прохладе утренней тиши

И, даже в полдень знойный,

У негодяев нет души

Ни светлой, ни помойной.

Они — подлейшее звено,

Чинолюбивой части.

Гниюще-прелое зерно,

Но рвущееся к власти.

Увы, наворотили дел,

Но исправлять не станут.

Творят мертвящий беспредел

Чиновники-путаны.

Противен для моих ушей

Пустословесный симулянт.

Как многим, мне не по душе

Псевдологичный дистилянт.

Ноябрь и холодно чуток.

В окне сверкает сварка,

А я хлебаю кипяток –

— Закончилась заварка.

Лёд тоненький и хрупкий

На лужах по утрам.

Стучат от стужи зубки

И листья по дворам

Разносит ветер шалый.

Ноябрь вступил в права

Какой-то пьяный малый

Бредёт едва-едва.

Глядится лес сиротски,

Угрюм и мокр, и хмур.

Укутались красотки,

Остыл былой Амур.

Близка макушка года,

Больших желаний нет.

Впадает в сое природа

И мы, за нею вслед.

Закат умножил тишину.

Круг солнца — как на блюде.

Отходят вечером ко сну

Все праведные люди.

За стенкою собачий гав.

Вставать спросонья тяжко.

Никак не мог попасть в рукав

Расстёгнутой рубашки.

Я гляну мельком из окна:

Зари утра побеги.

Скорей долой остатки сна

И лень кроватной неги

Что принесёт начало дня?

Какие впишет строчки?

Закружат весело меня

Людские заморочки.

Скажу почему

Подкупные подачки

Совсем не приму

От спесивой гордячки.

Среди авантажных

Не путаюсь в группе

Есть много продажных,

А я — неподкупен.

Мне дама постель предлагает сама,

Плюя на условную сложность.

Добавить бы ей хот ь чуточек ума,

Тогда б это стало возможным.

Меня охраните крылато-шальные

Пегасы, от слов чепухи.

Коль просьбу услышат, пишу недурные,

Приличные, скажем стихи.

Не дело тонуть в пустословном болоте,

Чинов ожидая, наград.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Золотая цепь
Золотая цепь

Корделия Карстэйрс – Сумеречный Охотник, она с детства сражается с демонами. Когда ее отца обвиняют в ужасном преступлении, Корделия и ее брат отправляются в Лондон в надежде предотвратить катастрофу, которая грозит их семье. Вскоре Корделия встречает Джеймса и Люси Эрондейл и вместе с ними погружается в мир сверкающих бальных залов, тайных свиданий, знакомится с вампирами и колдунами. И скрывает свои чувства к Джеймсу. Однако новая жизнь Корделии рушится, когда происходит серия чудовищных нападений демонов на Лондон. Эти монстры не похожи на тех, с которыми Сумеречные Охотники боролись раньше – их не пугает дневной свет, и кажется, что их невозможно убить. Лондон закрывают на карантин…

Александр Степанович Грин , Ваан Сукиасович Терьян , Кассандра Клэр

Любовное фэнтези, любовно-фантастические романы / Поэзия / Русская классическая проза