Не стреляйте в любимого

Не успел он сойти с дороги, как вдалеке полыхнули фары.

— Началось!

Он схватил Любу за руку, потащил к шалашу. Они добрались до него раньше, чем преследователи поравнялись с их машиной. Добрались, затаились, с замиранием наблюдая за происходящим. Дима едва сдержал ликующий вопль, когда один «Гелендваген» проехал мимо другого.

— Получилось! — Распираемая восторгом, Люба поцеловала его в губы.

— Надо будет как-то бак залатать, — сказал он.

— Как?

Дима озадаченно почесал затылок. Он понятия не имел, как добраться до бензобака, а уж тем более залатать его. Еще и в полевых условиях. Нет, машину они не реанимируют при всем желании. Придется бросать и добираться до Москвы на перекладных.

Дима хлопнул себя по одному карману. Портмоне на месте, там документы, деньги, карточки. Провел рукой по-другому. А где же телефон? Неужели вывалился?

Но вывалиться айфон мог только в машине. К ней он и направился. И на полпути уловил звук мотора. Света фар видно не было, но где-то недалеко ехала машина. И точно, в темноте показался силуэт «Гелендвагена». Преследователи возвращались с выключенными фарами, а это плохой знак.

Возможно, машину вела Кристина, а ее бойцы шли пешком, подкрадываясь к брошенному джипу.

— Уходим!

Дима схватил Любу за руку, заставил пригнуться к земле, и они повернули назад. За шалашом разогнулись и в полный рост рванули через поле — куда глаза глядят.

— Дима! Мне страшно! — захныкала Люба.

— Береги дыхание!

Дима не оглядывался. Если за ними бегут, то лучше об этом не знать. Если бегут, то рано или поздно догонят.

Они бежали через пшеничное поле, земля не очень мягкая, ноги почти не проваливались, но вмятины оставались. Да и смятые колосья могли выдать их. Пшеница поднимется не сразу, и Кристина еще сто раз успеет заметить след.

Поле закончилось, они выбежали на дорогу.

— Я больше не могу! — канючила Люба.

— Я тоже! — кивнул Дима.

Он и сам едва держался на ногах, невыносимо хотелось сесть, отдышаться. Но страх перед пулей толкал в спину.

— Давай заляжем, они мимо пробегут! — предложила Люба.

— Мимо машины они уже проехали.

— Надо было сразу убегать.

— Сразу и бежим! Давай, давай!

Дима взял Любу за руку, чтобы она не отставала. Какое-то время она бежала, спотыкаясь чуть ли не через шаг, но, в конце концов, стала падать. Мягко приземлилась, а вот подняться уже не смогла и в изнеможении проговорила:

— Все, можешь меня пристрелить!

Дима обернулся. Погони вроде не видно, но все равно отдыхать некогда. Чуть в стороне, между полем и подлеском темнело какое-то длинное строение. Ни единого огонька там, значит, здание нежилое. И хорошо, если не охраняемое.

— Пристрелю! Но не здесь!

— Пристрелишь?! — простонала Люба.

— Давай еще чуть-чуть, там и пристрелю, — сказал он, хватая ее за руку.

— Где там?

— Там!

Они бежали по грунтовой дороге, а к зданию вела гравийная, на таком покрытии не оставалось следов. Но Кристина могла понять, куда свернули беглецы, и прищучить их в здании, огороженном полуразвалившимся забором.

Дима глянул вправо — пашня. Влево — высокая трава, в которой что-то белело. Он присмотрелся и увидел железобетонные столбы, которые штабелем лежали в траве. Если на них аккуратно забраться и пройти по ним, то следов не останется.

— Еще один рывок!

Они уже забрались на штабель, когда Дима заметил бегущих по дороге людей. Их силуэты угадывались в тусклом свете луны. Но глаза были и у Кристины…

— Ложись!

Он заставил Любу лечь и ползти, лежать без движения ни в коем случае нельзя.

— Давай за мной.

— Больно! — Люба, казалось, вот-вот расплачется.

— Пуля больнее.

Столбы закончились, Дима спрыгнул в траву, на руках спустил на землю Любу. А преследователи уже свернули на дорогу, которая вела к заброшенному зданию.

Дима приложил палец к губам и заставил Любу сесть на землю. Сам же высунул голову, наблюдая за погоней. Кристина бежала легко, размеренной трусцой, ее бойцы двигались куда тяжелей, но чувствовалось, что сил у них еще предостаточно.

Они пробежали мимо, у ворот остановились, перешли на шаг, рассредоточились. Сейчас обследуют здание, поймут, что там никого нет, и повернут назад. Кристина увидит столбы, возьмет след… Дима вздохнул. Хочешь не хочешь, а нужно продолжать движение.

— Только давай без нытиков! — сказал он, взяв Любу за руку.

— Я не нытик! — прошептала она, с обидой глядя на него.

— Посмотрим!.. Шагом давай! И тихонько!

Люба шла впереди, а Дима пятился вслед за ней, руками поднимая примятую траву. И у него, худо-бедно, получалось.

Они добрались до перелеска, прошли через него, а там тропинка, уходящая куда-то в темноту. По ней и побежали.

— Все! — Люба остановилась, опустилась на колено, легла на бок. — Все, умерла!

— Давай, в лесочке тебя похороню.

Дима заставил ее перебраться в подлесок, вдоль которого они держали путь. Там они и затаились, в надежде на чудо. Четвероногих псов у Кристины нет, а у двуногих нюх слабый, человеческий. Может, пронесет.

Шло время, а погони не видно. Люба лежала в траве под кустом, сложив руки на груди как покойница. Глаза закрыты, но дыхание все еще неспокойное.

— Тебя оживить? — спросил Дима.