Не стреляйте в рекламиста

— Угадай с трех раз.

— Он прямо ошалелый.

— Ошалеешь тут. Маринка, ты знаешь, только что я отказался от двухсот штук зеленых.

— Он тебе предлагал?

— Точно.

— Правильно сделал, что отказался. Гнилой мужик.

— Спасибо, утешила.

Марина Ивановна принесла Ефиму чайку с медом, чтоб чуток успокоился. Не успел он допить чашку, как дверь снова открылась. В дверях появилась крепкая круглая физиономия Василия Федоровича Ивлиева.

— Здорово, буржуй!

— Здавствуйте, Василий Федорович! — У Ефима гора с плеч упала. Господи, как классно, что старик приехал так вовремя!

— Не смог я в санатории. За….ли режимом. — Подполковник запаса Ивлиев никогда не утруждал себя соблюдением нормативной лексики. — А чего ты такой задроченный? Ужель на твою фирмешку кто-то наехал? Не верю. Ведь чтоб наехать, нужно заметить…

— Еще как заметили, — пробурчал Береславский. «Смейся, смейся, старый черт! Как ты вовремя появился!»

Отношения у них были своеобразные. Старый друг и ровесник отца Ефима, Ивлиев всю жизнь прослужил в КГБ, причем в оперативном подразделении, которое реально воевало в самых разных необъявленных войнах. Ефим помнил, как еще совсем маленьким, с отцом навещал Ивлиева в санатории, где тот отлеживался после ранения. Старик не очень любил делиться воспоминаниями, но Ефим знал, что тот участвовал во взятии Дворца Амина в Афганистане, воевал в Анголе и Латинской Америке.

Распад СССР подполковник пережил на удивление легко, так как его, повидавшего самую разную жизнь, коммунистическая болтовня никогда не привлекала. Воров и олигархов он не любил, но считал первый, воровской период становления новой экономики неизбежным.

Что его ужасно задевало — так это потеря Россией территорий. Здесь он был чуть не монархист, что служило причиной страшных словесных баталий между ним и Ефимом. Все кончалось страшным матом и хлопаньем дверью. Чтоб через два-три дня потихоньку вернуться на круги своя.

Дело в том, что старик очень любил Ефима. Его собственный сын все детство прожил с матерью, не пожелавшей жить с человеком, регулярно исчезающим неизвестно куда. И возвращающимся иногда с малярией, а иногда с пулей в животе. Сын так и вырос вдали от отца. А потом укатил в Южную Африку, откуда не писал и не звонил.

Так что Береславский был для Ивлиева в некотором роде сыном. Ивлиев никогда не был для Ефима в некотором роде отцом, но был, безусловно, одним из самых близких людей. Хотя сейчас, когда родного отца не стало, подполковник стал еще нужнее. И дело не только в его работе по защите фирмы (что тоже в ряде случаев весьма пригодилось). Дело в том, что каждый человек хочет иметь рядом с собой старшего. Отца, брата, друга. И если тебе за сорок, и у тебя жены и дети — это ничего не меняет. Даже самому сильному нужна опора.

— Так что случилось? — стер с лица улыбку Ивлиев.

— На Сашкину квартиру был налет. Он убил троих у себя на дому и одного — на выезде, — даже с некоторым злорадством рассказывал Ефим. Пусть подполковник не думает, что его ничем не удивишь.

Но он действительно не удивился!

— Сам-то цел?

— Да, в тюрьме. А тебя не поразил наш Рэмбо?

— Нет. Он — мужик. Не то, что ты.

— А я кто? — обиделся Береславский.

— Ты — сопливый романтик предпенсионного возраста, — отрезал старик. — …Но иногда и ты пригождаешься, — смилостивился он, выслушав, что успел сделать Ефим для помощи узнику.

В их беседу вмешалась Марина.

— Ефим, это срочно, — сказала она и соединила линию. Береславский узнал голос Юры Иванова.

— Слушай меня внимательно, — сказал генерал. — Задержали парня, который опять лез в ту квартиру. Запиши номер. — Он продиктовал телефон. — Это начальник ОВД полковник Кунгуренко. Он предупрежден. Езжай туда и попробуй что-нибудь выяснить. Если смогу, я тоже подъеду.

И, не прощаясь, повесил трубку.

— Кто? — спросил подполковник.

— Юрка Иванов. Говорит, еще одного взяли. Сегодня к Ленке лез в квартиру. Я тебе рассказывал, Атаман сообщил.

Ивлиев недовольно поморщился при упоминании и генерала милиции, и уголовника. К первым он всегда относился с корпоративным недоверием, второго считал порождением сопливого Ефимового романтизма.

— Ладно, Фимыч. Не ссы раньше времени. Старые кадры не подведут.

Они в момент собрались и двинулись в ОВД к Кунгуренко.

Марина Ивановна проводила их до лифта и тайком перекрестила ушедшую кабину. Ох, как ей все это не нравилось!

ГЛАВА 16

Сеня буквально дрожал от возбуждения, «раскалывая» Петруччо. Редкостный факт, но Митрошкин был почти уверен, что деморализованный Петруччо вот-вот СДАСТ ЗАКАЗЧИКА! Такого не было не только в Сениной практике, но и в подавляющем большинстве расследований заказных убийств! Даже когда их проводили лучшие следователи и огромные сыскные бригады.

Сеня приковал Петруччо к батарее в своем кабинете, не давая тому забыть обстановку его первого за сегодняшний день краха. И теперь было ясно, что назревал второй.