Не стреляйте в рекламиста

— Последнего можно избежать, — заботливым шепотом, как добрая мамочка, зачастил он. — Легко. Да и со «стволом» тоже. Можно ведь и прежнего владельца поискать. А я найду, если надо. Ты мне веришь? Ну, зачем тебе за чужие грехи на остров? Тебе ж еще двадцати семи нет!

— Двадцать шесть, — прошептал Петруччо.

— Вот видишь, двадцать шесть. Жить да жить. Сейчас жить-то можно. Ну, зачем тебе чужие грехи?

— Что я должен сделать? — облизнул губы Петруччо.

— Отдай мне заказчика. Он тебя на смерть послал. Теперь других будет посылать, — Митрошкин не был психологом. Но точно знал, что и последнему стукачу лучше преподнести его профессию в красивой обертке.

— Я был у него два раза на новой квартире.

— Адресок?

— Щелковское шоссе, 104, корпус 3, квартира 17. Пятый этаж «хрущевки».

Митрошкин аж подпрыгнул. Черт! Прямо у дома с приключениями! Не дай бог, Заказчик видел сегодняшнее! Уйдет!

Опасение потерять такую редкостную удачу затуманило Сенины обычно разумные мозги.

— Кто он такой?

— Не знаю.

— Бизнес?

— Наверное. — Петруччо отнюдь не считал Заказчика бизнесменом, но опасался перечить внушавшему ужас человеку.

— Отлично. — Сеня не скрывал радости. Сейчас он пойдет и возьмет за толстую задницу этого деятеля. Заказчик и Исполнитель — оба рядом. А там, глядишь, ниточка и к первой банде покатится. Таких совпадений не бывает.

Сеня позвал веселого старшего лейтенанта, попросил дооформить Петруччо. А сам маленьким колобком скатился по лестнице на первый этаж.

— Ты куда? — крикнул из окошка дежурного Юра Аксенов. — К девчонкам небось, — с завистью сказал он напарнику, записывавшему в журнал очередное телефонное сообщение.

— Он свое отбегал, — мрачно сказал усатый капитан. — Ты что, не в курсе? Они с Зойкой из паспортного стола женятся в субботу. У той уж пузо выпирает.

Но Сеня этого не слышал. Митрошкин запрыгнул в личный транспорт, — битую бежевую «копейку» 1984 года выпуска, — но двигатель не завелся: аккумулятор сдох окончательно и бесповоротно, а денег на новый перед свадьбой не было. Сеня попросил курящих у входа милиционеров дать «толкача» и помчался «колоть» новорусского злодея.

Беланов, конечно, не видел задержания Петруччо. Как и не слышал стрельбу в соседнем доме. Имея к происходящему самое непосредственное отношение — лично распределял работу, — он решил больше не посещать квартиру, так близко расположенную к «грязному» месту. Но напоследок зашел демонтировать камеру внешнего наблюдения. Она денег стоит. Фирма, конечно, на новую даст. Однако Беланов — не транжира: использует старую. А деньги честно оставит себе.

Беланов уже понял, что денег никогда не бывает много.

Перед работой Андрей решил последний раз на старом месте попить чайку. Частенько он меняет пристанища. Даже не успевает привыкнуть. Но на прощание всегда устраивает чаепитие. Типа ритуала. Чтоб на новом месте жилось хорошо.

Он заварил «Дилму» — никак не кончается, проклятая, придется остатки с собой забирать. Отрезал себе хлеба от принесенного батона.

И в этот момент в дверь постучали.

Беланов никого не ждал. Включив монитор, он увидел за дверью маленького, но очень целеустремленного человека. Несмотря на свои размеры, человек явно ничего не боялся. И пришел он по Андрееву душу, Беланов мог в этом поклясться.

Андрей вскочил, бесшумно на цыпочках пробежал к двери, на ходу вынимая «Глок-17».

Он сам распределял их среди наиболее способных подчиненных: пришло всего три «ствола». Пистолет был замечательный, не сравнить с «ПМ». Во-первых, в полтора раза легче: многие детали из пластика. Удлиненные девятнадцатимиллиметровые гильзы от «Парабеллума» обладали увеличенной мощностью. Правда, не автомат. Да и не надо: профессионалы не стреляют из пистолетов очередями. Зато магазин, как у пулемета: семнадцать девятимиллиметровых патронов плюс восемнадцатый в патроннике.

Сене Митрошкину хватило и одного. Восемнадцатого. Пуля пробила камеру-"глазок", Сенину бедовую голову и, прошив дерматин да вату на двери расположенной напротив квартиры, застряла в деревянном массиве.

Сеня не успел что-либо почувствовать. Он так и умер в состоянии радости и эйфории. Еще немножко, и он станет капитаном. Подлых заказчиков и убийц осудят и отправят куда подальше. А Зойка, которую столько добивался, родит.

Светлая ему память…

ГЛАВА 17

Ефим и Василий Федорович подошли к машине.

— Ну, ты буржуй! — восхитился Ивлиев. Он еще не видел «Ауди» Береславского. Машина стояла перед подъездом, поблескивая выверенными мускулистыми формами. — Когда отхватил?

— Месяца три уже. Я ж вам рассказывал.

— Мать честная. — Василий Федорович ощупывал кнопки и рычажки роскошного салона. Он, конечно, не первый раз ехал в хорошем автомобиле, просто любил немного повыступать. — Вот куда деньги-то народные уходят!

— Ладно трепаться, коммунист нашелся! — с пол-оборота завелся Ефим. — Ты посмотри, на чем твои лидеры ездят, защитники трудового народа! — Когда Береславский злился на старика, то переходил на «ты». В отличие от Ивлиева, который в хорошем расположении духа «тыкал», а в плохом — был принципиально вежлив.