Не судьба

Ах, да, помню, приятелей, приглашенных, помню их подарки, пожелания, все складывалось в одну горку на лавку, помню Викторию, сидевшую на краешке стола — все же пришла. Пившую немного, но и блинов почти не трогавшую. Еще она просила у меня прощения, да, это я точно помню, извинялась, что выгнала некстати, — мы оба были хорошо под хмельком, только по разным причинам. Просила вернуться и все исполнить, как я того и хотел изначально, она материалы купит и все, что я ни скажу, сделает. Для нее это очень важно. И это все брат, он как приехал невесть откуда, он все время проходу не дает, достал. Вот как она на брата жаловалась я очень почему-то хорошо запомнил, кажется, я сам так же жаловался на отца Оле — еще когда та пыталась нас примирить и его пригласить на торжество.

Потом меня поздравляли, нет, сперва, потом Оля бросала букет, из-за чего поломали стул и побили немало тарелок. Потом снова Виктория, приглашала нас к себе, кажется. Или нет, приглашала другая. А она… да она желала нам счастья и побольше и долгих лет жизни, жаловалась, снова, что ей с Артуром не удалось того же. Что он, в самый последний момент будто испугался чего-то. Может, не хотел ребенка, которого она носила под сердцем, но ведь сперва хотел, а потом… нет, но почему он отказался? Кажется, она спрашивала меня об этом. Может все вообще случилось именно поэтому — и его уход к другой, старой, да она моложе меня, но все одно старше его, почему он бросил, почему, ради кого? Она могла дать ему все, ну не все, но ведь обеспечена, такие связи, такие люди, все могла дать. Дай бог, чтоб у вас все вот так не случилось…

Про нее больше ничего, только про то, как Оля бегала в свадебном платье на мороз провожать гостей, не раз и не два, я все пытался укрыть ее чье-то шубой, у меня отбирали, потом отправили за стол. А потом мы разбирали подарки, открывали коробки, точно маленькие, напившиеся дети. Решали от кого, что, кто сколько подарил барахла, а кто сколько в конверте всучил денег. Тогда у нас не сходилось ничего, мы смеялись, перебивали друг друга, выхватывали друг у друга, обнимались и целовались. И только потом успокоились, когда нас загнали уже спать в брачную ночь. И то все вспоминали, больше я, чем она, делились пережитым. Оба действительно ощущали себя детьми, у которых случился настоящий новый год — со всеми детскими надеждами и переживаниями, и радостями. Я все рассказывал солнышку, как будто она не присутствовала на торжестве, как здорово кто-то пускал фальшфейеры, Оля поправляла — не кто-то а дядя Саша, он геолог, все спереть может. Вот нам осетрины подарил охапку. И рога.

— Это мне?

— Это лосевые… лосиные. На дверь. Не знаю.

— А потом кто-то еще дивно играл на гитаре. «Белой акации гроздья душистые»…

— Не пой больше. Голоса у тебя нет. Это я была, и мне шестиструнку подарили. Так что не будем брать у Михалыча.

— Все мы ж съезжаем от Михалыча. Будем жить сами по себе.

— Конечно. А вот мне понравилось, что кто-то до конца «горько!» кричал, все ушли, а он…

— Я, я, солнышко. Не мог же я тебя оставить.

Она повернулась, обняла.

— И не оставляй. Мне калькулятор подарили, давай уже деньги пересчитаем. А то я никак в толк не возьму, кто и сколько нам выдал.

Так мы засели считать деньги, потом, кажется, уснули. Проснувшись, я заметил, как Оля смотрит на меня, лежа на соседней подушке. Видно, тоже только проснулась. Я улыбнулся.

— Ты сегодня удивительная, женушка. Чувствую себя как ребенок.

— В смысле? — невольно удивилась она, приподнимаясь.

— Потому что счастлив.

Она хотела что-то сказать, наверное, нечто ироничное, но вдруг ткнулась мне в шею, поцеловала.

— Знаешь, я тоже. Как будто ничего не было, а вот сейчас впервые.

— И у меня.

— Знаешь, чего мне хочется сейчас больше всего?

— Разобрать подарки?

— Ну не настолько приземлено. Мы вчера этим занимались. Я… нет, я тебя не отпущу просто так. Только после долга.

А потом мы еще раз перебирали подарки, больше для того, чтоб вспомнить вчерашний день и насладиться сегодняшним. Меня только одно кольнуло, я сразу же высказал по этому поводу свои сомнения. Сколько ни обещал себе, так и не подумал о ребенке. Получилось, что женился…

— Не забивай себе голову. Пока, — тут же откликнулась солнышко. — Я тоже не думала, хотя тоже обещала. И потом у моей внутриматочной спирали срок годности еще ой какой, давай пока не думать. Раз уж начали про другое.

Я согласился.

Сперва занялись деньгами. Надарили в общей сложности четыре с половиной тысячи, причем несколько конвертов оказались забиты червонцами. Видимо, сбор с работников «Асбеста». Как это вообще случается на крупных предприятиях, когда тот или иной червонец уходит ответственной работнице, не пойми, на что — не то в очередное общество защиты, не то на юбилей. Я прикинул, что еще десять раз жениться — и получится кругленькая сумма. Оля меня остановила.

— Три тысячи дали родители, они и так потратились сверх меры на нас. Один обед сколько стоит.

— Пятьсот?

— Почти. Ну и побитая посуда, стулья, скатерти… так, по мелочи. Кстати, у нас закончились СМС, а где достать — понятия не имею.