Не суди по оперению

Старая дама явно была невероятно горда своим подвигом. Она наивно надеялась, что Алекс не станет интересоваться подробностями и не заметит небольшой вмятины на левом крыле, которая осталась после ее столкновения с корягой, совершенно некстати оказавшейся на въезде в лес.

– Вы нас привезли? – спросил Алекс, наполовину ошарашенный, наполовину обеспокоенный.

– Совершенно верно.

– Вам было не очень сложно? Вы ведь не держали в руках руль очень давно.

– Никаких проблем. Спокойствие, только спокойствие. Я ни секунду не сомневалась, что справлюсь на ура.

Алекс поморщился.

– Вы умирали со страху, признайтесь!

– Да я была просто в ужасе! Ехала на первой, потому что не смогла переключить на вторую. Со скоростью двадцать километров в час. И мне гудели все, кто меня обгонял. Если бы ты слышал, какие гадости осмелился мне сказать кое-кто из них. Но ты не думай, я уж, конечно, им ответила!

– Как же?

– Я знаю пару-другую ругательств.

Алекс не отважился спросить, какие именно. Он и так отчетливо представлял себе, как она кричит в окно машины «негодяи!», «хамы!».

Максин вышла из машины и потянулась.

– Иди сюда, не будем упускать такой прекрасный день и прогуляемся в этом милом лесочке.

Алекс, внимая гласу разума, постарался ее переубедить. Некогда им гулять. Они не туристы, а беглецы. Их ищет полиция. У них впереди еще очень много километров. Если они будут и дальше так ехать, то доберутся до Брюсселя только к ночи.

– Ну, хоть пару шагов, – настаивала старая дама. – Это полезно для кровообращения. Мне нужно подвигаться, а то у меня может случиться закупорка вен…

Но молодой человек не двигался. Она добавила:

– И я могу умереть.

Алекс рывком на четвертой выскочил из машины.

– Только на пять минут.

25

Они шли по безлюдным дорожкам леса. Под укрытием ветвей деревьев, смыкавшихся над их головами, они чувствовали себя в безопасности. Шорох травы под ногами доставлял им удовольствие. Было приятно находиться в тени, их овевал легкий ветерок, сопутствовавший им в небольшой передышке, которую они себе позволили. У Алекса было ощущение, что они одни на всем свете, и если бы это было действительно так, то он чувствовал бы себя счастливым. Он ценил общество этой незаурядной женщины. Вот уже целый час он не вспоминал о своей депрессии. Настоящий подвиг.

Старая дама, видимо, погрузилась в свои мысли. Ее визит к врачам был назначен не на завтра, она решила приехать заранее, чтобы посмотреть Брюссель, прежде чем попрощается с окружающим миром. Значит, у них полно времени. Никакой спешки. Она знала, что ее ждет по приезде: одиночество в неуютной палате, запах дезинфицирующего средства и нарочито заботливый ухаживающий персонал. Она посмеялась про себя этому слову – «ухаживающий». Они будут ее обхаживать, подталкивая к выходу. Да, иногда единственный выход – это смерть.

Максин вынашивала свое решение уже некоторое время. Она знала, что это лучший способ не закончить свои дни в полном одиночестве, забыв, как тебя зовут, и раскачиваясь в скрипучем кресле-качалке. И тем не менее ее решимость начинала уменьшаться с тех пор, как этот юноша стал ее попутчиком. Впрочем, то, что сначала она полагала миссией, превращалось для нее в приключение. Выбор слова имел большое значение, она это усвоила, когда работала учительницей. Приключение гораздо эффективнее, чем миссия. Приключение могло нести в себе и неизвестное, и тайну, и надежду. Но она уже не должна была ни на что надеяться. Надежда – худший симптом при неизлечимой болезни. Ей нужно сосредоточиться. Сконцентрироваться на своих собственных миссиях, да, именно миссиях: доехать до Брюсселя на эвтаназию и помочь этому милому мальчику в депрессии вновь обрести вкус к жизни.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она его.

– Думаю, действие диазепама постепенно проходит.

– А как у тебя на душе?

Максин постучала указательным пальцем по виску, чтобы убедиться, что Алекс ее правильно понял. Тот вздохнул:

– Ни хуже, ни лучше.

– Ты хочешь сказать, что тебе не лучше, с тех пор как мы встретились?

Видя разочарование на лице Максин, Алекс понял, что должен сказать ей правду.

– Да нет, удивительно, но совсем наоборот. С тех пор, как меня ищет по всей стране полиция, я чувствую себя гораздо лучше. Что очень странно. Я беспокоюсь, что будет дальше – с вами, со мной.

– Ты слишком много беспокоишься. Живи настоящим моментом.

– Как раз на это я и не способен, – разволновался Алекс. – Моя проблема в том, что я все вижу в черно-белом цвете и в двухмерном пространстве. Мир кажется мне тусклым. Все люди, кроме вас, скучными. Мне кажется, я ничего не добьюсь. Я растерял даже то, на что был способен. Ничто не приносит мне настоящего удовлетворения.

И он яростно пнул ногой камень, который имел несчастье попасться ему на пути.

– Вы совершенно правы. Я и впрямь наркоман. У меня постоянная ломка. Мне нужно получить кайф от счастья, все время нужна моя доза, хотя я никогда ей не насыщаюсь.

Алекс замолчал, и Максин не решалась нарушить молчание. Они продолжали идти по тропинке среди деревьев. Через некоторое время Алекс продолжил свою исповедь.