Не суди по оперению

Она не отводила глаз от чуррос, которые продавщица ловко упаковывала в бумажный рожок.

– Вы хотите чуррос?

– Разве дровосека спрашивают, любит ли он дрова?

Алекс не понял, к чему она это сказала, но раз так, то так.

– Мы берем вату или чуррос?

– И то, и другое. Съедим пополам.

Они брели по аллеям ярмарки и останавливались перед некоторыми аттракционами, чтобы поглядеть на катающихся на них людей. Дети смеялись, сопровождаемые умиленными улыбками родителей, подростки и взрослые заходились в крике на экстремальных аттракционах.

Прямо перед ними возникло что-то вроде подъемного крана с двумя гондолами, раскачивающимися на высоте пятидесяти метров. Стоящее перед кассой панно горделиво обещало мощность в пятьдесят герц. От одного только вида летающих лодок у Алекса подступила тошнота к горлу. Максин указала пальцем на табличку у входа на аттракцион и, изо всех сил стараясь перекричать отчаянные вопли несчастных, которые решились на этот эксперимент, сообщила:

– «От 7 до 77 лет». Как жалко! Я бы с удовольствием тут покаталась. Это дискриминация. Как ты думаешь, я могу сойти за семидесятисемилетнюю девчушку?

Алекс понимал, что, если Максин соберется пойти на этот аттракцион, он должен будет ее сопровождать, а у него не было ни малейшего желания это делать. Старая дама рисковала получить сердечный приступ, точнее говоря, получить приступ рисковал скорее всего он. Прежде чем ответить, Алекс тщательно и долго жевал свой чурро.

– Я ничуть не сомневаюсь, что вы легко сойдете за элегантную семидесятилетнюю даму, но посмотрите, какая там очередь!

Она проглотила щепотку сладкой ваты.

– Ты прав. Может быть, чуть погодя…

Единственный раз Алекс пожелал, чтобы болезнь Альцгеймера дала себя знать и Максин про это забыла.

Они пошли дальше и уселись на лавочку напротив бамперных машинок. Внутри автодрома куча народу веселилась, врезаясь друг в друга.

– Вот это спортивное вождение! – пришла в восторг Максин.

– И что тут интересного? Все либо толкают кого-то, либо сами получают удары.

– Вот именно! На автодроме как в жизни. Чтобы ехать дальше, ты должен увернуться. Ты можешь катиться в безопасности, оставаясь с краю, но это так скучно. Чтобы тебе было весело, чтобы ты жил по-настоящему, нужно рисковать. Ты должен выйти на середину трассы, должен быть готов, когда понадобится, наносить и принимать удары. Жизнь, как и сеанс бамперных машинок, быстро заканчивается. Ты не должен их упустить.

Она потянула его за рукав.

– Ну, давай! Пошли.

Алекс показал на последний чурро в пакетике.

– Не могу. Я еще не доел.

Она запихнула чурро ему в рот.

– Теперь все.

И, не дав ему время возразить, она решительным шагом пошла в кассу. Вернувшись с билетами, она протянула один ему как раз в тот момент, когда музыка сигнализировала начало нового сеанса.

– А нельзя нам сесть в одну машину? – спросил внезапно обеспокоенный Алекс.

– В жизни каждый сам за себя!

Видя замешательство молодого человека, она добавила:

– Не переживай, я тебя прикрою.

Максин выбрала машинку розового цвета с блестками, Алекс сел в серую, украшенную чешуйчатым орнаментом.

Раздался электронный сигнал, означавший, что можно начинать. Максин не надо было уговаривать – она сорвалась с места как стрела. Она наезжала на всех, кто имел несчастье попасться ей на пути, и встречала каждое столкновение взрывом хохота. Алекс, чья машина стояла с краю, все еще не дотрагивался до педали. Он услышал, как Максин крикнула: «Ну, ты поедешь наконец? Моя бабушка тебя бы обогнала, хоть и ездила в телеге». И она философски заключила: «Кому на месте не сидится, тот горба не наживет».

Алекс с ужасом увидел, как она врезалась в машинку, где сидела дама лет шестидесяти вместе с внуком. Максин с достоинством сказала: «Простите, мадам» и снова подкатила к Алексу.

– Старикам не следует заниматься такими вещами, это им уже не по возрасту!

Она умчалась так же стремительно, как принеслась, расталкивая все машины, которые мешали ей проехать.

Она чувствовала себя легкой. Свободной. Молодой. Ей нравилось ощущать скорость. Нравилось чувствовать, как ветер играет в волосах. Нравилось сжимать пальцами руль. Проскальзывать между двумя машинами, словно угорь между скалами. Нестись навстречу другой машинке и чувствовать, как по ней пробегает волна от удара. Конечно, у нее болели колени, она нечетко видела сбоку, но ее ощущение жизни было таким острым, что она готова была закричать. Налетая на другие машинки, она выплескивала свою злость и свое желание жить. Жить насыщеннее. Дольше. Только бы ей удалось насладиться чем-нибудь еще! В то время как она громко смеялась, глаза ее наполнялись слезами. Ее распирало. От радости, от страха, от злости, от грусти, от смеха. Она гналась за теми, кто неосмотрительно толкал ее, чтобы затем получить в бок. Она крутилась на месте, чтобы у нее закружилась голова. Она знала, что это не повторится больше никогда.