Не суди по оперению

Алекс чувствовал себя все более и более неловко. Он никоим образом не хотел оскорбить самолюбие юноши, но тот не слишком облегчал ему сложную задачу. Алекс не мог себе позволить долго задерживаться здесь, он был в бегах. Надо было действовать как в случае с повязкой на ране – сдернуть ее одним рывком.

– Я не гей!

Он произнес это гораздо резче, чем хотел.

– У каждого свои недостатки, – спокойно отреагировал заправщик.

Алекс жутко разозлился на себя за эту фразу. Служащий на кассе примет его за обывателя и ретрограда. Ему необходимо было оправдаться.

– Простите меня. Я думаю, что каждый волен поступать, как ему нравится. Каждый имеет право любить того, кого захочет. Да здравствует свобода для мужчин! Да здравствует свобода для женщин! Да здравствует свободная Франция!

Он, наверное, слегка переборщил. Заправщик смотрел на него странно. Казалось, он не знает, куда лучше звонить – в полицию или в сумасшедший дом.

Алекс почувствовал, что нужно говорить помягче. Юноша был обижен, и по его вине. Вот еще один человек, которого он разочаровал.

– Я безусловно разбил вам сердце, и поверьте, мне очень жаль, я сам прекрасно знаю, что значит жить с разбитым сердцем, я только что вышел из депрессии, вызванной несчастной любовью…

– Сорок пять евро шестьдесят центов.

– Я вижу, как вы страдаете, но даже за деньги не смогу. К слову сказать, сорок пять евро шестьдесят центов не так уж много, это почти оскорбительно…

– Вы должны мне за бензин сорок пять евро шестьдесят центов.

Алекс посмотрел на него с сожалением.

– Это все, что вы можете, конечно…

Заправщик впал в отчаянье. Ему наконец-то повезло, хоть какой-то клиент ехал по этой богом забытой дороге, и надо же было, чтобы попался больной на голову. Юноша ничего не понял из галиматьи про «любите друг друга», которую тот нес. Наверняка один из тех хиппи, что останавливаются в юртах неподалеку.

Надо было сохранять спокойствие. Он слыхал по радио про гнусное ограбление заправки, та еще была передряга. Там, к счастью, кассиру помогли клиенты, но он-то был один. Уж не милой бабушке, сидящей в машине, его защищать.

Он заговорил ласковым голосом, чтобы не напугать стоящего перед ним чокнутого клиента:

– Послушайте, вы заплатите мне сорок пять евро шестьдесят центов и мы разойдемся. Согласны?

Алекс понимал, что заправщик держит лицо, но в глубине души был задет. Быть может, у него еще теплилась надежда? Нельзя было уехать, не рассеяв ее.

– Говорю вам, я не гей!

– Я понял. Не стоит так нервничать. Я тоже не гей и не делаю из этого проблему.

Алекс посмотрел на него в остолбенении.

– Вы не гей?

– Нет.

– И не гомосексуал?

– Нет.

Алекс закусил губу и, прищурив глаза, испытующе посмотрел на него сверху вниз:

– Нисколько?

– Нет.

Он не верил своим ушам. Максин наплела ему бог весть что. Он попал впросак. Если только заправщик не врет, чтобы не ударить в грязь лицом. Все же он подозрительно себя вел, когда заправлял машину.

– Тогда почему же вы не сводили с меня глаз?

– Я не смотрел на вас.

– Смотрели! Да как пристально!

– Но вы стояли прямо передо мной. Куда еще мне было смотреть?

– На пейзаж вокруг. Это было бы идеально и избавило от двусмысленных ситуаций.

– На пейзаж мне смотреть уже надоело – я здесь только его и вижу. И потом…

– Что?

– Мне не хотелось особо рассматривать эту бедную старую даму в шапочке, у нее явно плохо с головой…

50

Алекс вернулся в машину взбешенный. Он не собирался ничего объяснять Максин и погрузился в тягостное молчание.

Старая дама ума не могла приложить, что повергло его в такое состояние. Уж никак не то, что он должен был заплатить за бензин. Что могло произойти? Ему всего-то надо было подойти к кассе, вынуть деньги и отдать нужную сумму, проявив любезность. Разве это так уж трудно…

Конечно, она попыталась рассмотреть, что он там делает, когда его слишком долго не было, но она ничего не могла толком разобрать издалека. В ее возрасте нужны были очки для дали, для близи, чтобы видеть по сторонам, сзади, спереди…

Они мотали километры, неумолимо приближаясь к Брюсселю. Скоро наступит конец их путешествию. И просто конец. Максин тряхнула головой. Она не желала думать об этом. Не теперь. Подумает позже. У них с Алексом еще оставалось время побыть вместе, и она этого не упустит. Надо его разговорить.

– Я смотрю, что-то тебя грызет. Скажи что. Надо это пресечь.

Алекс не отрывал глаз от дороги.

– Ничего подобного, все нормально.

– Нет, не все нормально. Что случилось на заправке? Только не говори, что опять было ограбление, а я осталась в стороне!

– Нет, все было окей. Мне даже не понадобилась электрическая дубинка.

– Заправщик был не любезен с тобой?

– Не сказать.

– Он с тобой заигрывал?

– А вот и нет!

После таких слов Максин не знала, что и думать. Сначала Алекс смущался оттого, что юноша смотрел на него слишком настойчиво, а теперь расстроился, что тот с ним не заигрывал. Господи, иногда эту молодежь ну никак не поймешь!