(Не)сводная, или Маша для Медведя

Перед глазами пелена, застилающая окружающий мир. Всё, кроме НЕЁ и этого… Я замечаю, что матерюсь вслух, лишь когда глаза мальчишки расширяются до размера блюдец. Он не пытается скрыть своего ужаса. Беззвучно что-то лепечет, шлепая губами, как выброшенный на берег окунь. В другое время рассмеялся бы, наблюдая за почти священным ужасом на его лице – наверняка таких слов ни то что не произносит, даже и не слышал. Но сейчас мне не смешно. Не после того, как он этими губами…

Рычу, сдергивая мальчишку с кровати и толкая к двери. Откуда-то хватает сил не впечатать его в стенку, хотя очень хочется. Шею готов свернуть за то, что просто дышать осмелился в Машкину сторону. Но вместо этого сгребаю одежду и всовываю ему в руки.

– У тебя минута, чтобы одеться и убраться из этого дома. Или выкину, в чем есть. Дорогу сюда забудь. И номер её! Не пиши, не звони, просто исчезни!

Последнюю фразу кричу уже в спину улепетывающего по лестнице горе-любовника. Кто бы сомневался! Он и не попытался защититься, хоть как-то отстоять свои права. У него ничего бы не вышло, но осознавать, что Маша связалась с таким бесхребетным существом, противно до тошноты. Где были её глаза?!

– Ты что себе позволяешь, Медведев? – сестрёнка, в отличие от своего ухажера, не собирается так легко сдаваться. Более того: она кипит от возмущения. Соскочила с кровати, наскоро обмотавшись полотенцем, и смотрит с такой яростью, словно испепелить меня готова. Маленькая фурия.

Нереально сексуальная фурия… Я не могу понять, что чувствую острее: злость на нее за эту выходку, или потребность оказаться на месте сбежавшего мальчишки. Заменить его… во всех отношениях. Огладить, вылизать каждый сантиметр совершенного тела.

Да, она невероятная. Все, каждый изгиб – как я люблю. Успел рассмотреть. И маленькую упругую грудь идеальной формы, тёмные вишенки сосков, которые теперь ещё больше хочется попробовать на вкус. И стройные бедра, и бархат кожи. И…

– Я с тобой разговариваю! – перебивает мои мысли возмущенный голос Маши. Один шаг, другой – и вот уже девушка останавливается в нескольких сантиметрах от меня. Волосы растрепались, глаза блестят от гнева, губы заалели. И мне хочется думать, что такая реакция на то, что злится, а не от поцелуев этого ушлепка. – Ты как посмел ворваться в мою комнату, ещё и без стука?!

Она ещё красивее, когда злая. И такая забавная… Сейчас, когда собственный гнев немного поостыл, я уже могу рассуждать здраво. Как посмел? Да кто же меня остановит, милая, в моем собственном доме?

– Вообще-то я здесь живу, – ухмыляюсь, продолжая любоваться сестрёнкой. Да уж, скучно нам с ней точно не будет!

– Это не даёт тебе права вламываться ко мне и устраивать скандал. Еще и в такой момент. Весь кайф обломал…

Её щеки покрываются румянцем, а я с трудом сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Кайф, значит? Это вряд ли. Поверить не могу, что мальчишка и правда что-то значит для нее. Специально ведь притащила его в дом, после идиотского утреннего инцидента. Отомстить мне решила, не иначе. Да вот только я в такие игры играть не позволю. Ты даже не представляешь, малышка, с кем связалась…

– Хочешь поговорить о моих правах? – рассматриваю ее, с каждым мгновеньем все больше убеждаясь в том, что не ошибся. Маша зла и обижена, что совсем не из-за того, что ей, как она заявила, обломали кайф. Благо, я в женщинах разбираться научился. От желания иначе глаза горят. И на настоящих любовников тоже иначе смотрят.

– Я вообще с тобой разговаривать не хочу! – бурчит девушка и демонстративно поворачивается ко мне спиной. Темная копна волос покрывалом лежит на плечах, и я сжимаю кулаки, борясь с желанием запустить пальцы в шелковистые пряди. Этого безумно хочется, как и стянуть с нее полотенце, прикрывающее соблазнительные формы. Ткань чуть топорщится на лопатках, и я скорее угадываю, чем вижу, как под толщей махры проступают бугорки позвонков. Опускаю взгляд на поясницу и едва сдерживаюсь, чтобы не выругаться, потому что руки начинают зудеть от потребности отшвырнуть в сторону ненужную тряпку, обнажая ягодицы. Представляю, как сжимаю их, сминаю, срывая с губ девушки стон. А еще больше хочется шлепнуть, оставляя на нежной коже след от ладони. Чтобы Маша вздрогнула, вскрикнула, непроизвольно сжимая бедра, когда почувствует, что становится горячей и влажной. Для меня. Не для этого горе-ухажера, который даже не в состоянии вступиться за свою женщину, хоть как-то отстоять отношения.

Меня снова накрывает возбуждением, и я совершенно неожиданно представляю, как подталкиваю ее к стене, заставляя упереться руками, и врезаюсь сзади, резко, глубоко, вбиваюсь по самые яйца. А она стонет, подаваясь навстречу, умоляет меня не останавливаться, и жарко хрипит мое имя. От пошлых мыслей кровь спускается к низу живота, и все, что с самого утра внушал себе, резко становится неважным.