(Не)сводная, или Маша для Медведя

А может, причина в том, что я завидую его возможности прикасаться к Маше? Девушка полулежит на кровати, опустив голову ему на грудь. На лице умиление и тоже такая нежность, которую я в свой адрес ни разу не видел у неё. Неужели ревную? Постороннюю девчонку к собственному отцу? Докатился, нечего сказать…

Быстро прохожу в палату, опуская стаканчики с кофе на тумбочку поближе к кровати, чтобы отец мог дотянуться.

– Смотрю,  вы нашли общий язык? – получается так резко и почти грубо, что отец недоуменно приподнимает бровь. Смотрит на меня исподлобья.

– Не выспался, Глеб? Выглядишь неважно. И что с твоим тоном?

Не выспался – ещё мягко сказано. Вообще не спал, не до того было. И скопившаяся в теле усталость постепенно даёт о себе знать. Голова тяжёлая, мышцы напряжены. Это здорово действует на нервы. А идиллия перед глазами достаёт ещё больше.

– Нормально все с моим тоном, – бурчу в ответ, заставляя отца нахмуриться. Маша же садится, изумленно разглядывая меня. Она молчит, на глазах мрачнея, приоткрывает рот, будто собираясь что-то сказать, но затем трясёт головой и поворачивается к отцу. На лице опять расцветает теплая улыбка.

– А вам точно можно кофе?

Отец тоже улыбается, смотря на неё со снисходительной любовью.

– Мне все уже можно, девочка. Хоть какое-то преимущество от близкой смерти: терять нечего.

Маша на глазах бледнеет, да и мне становится не по себе от этих слов. Он не выглядит напуганным, да и на шутку сказанное мало тянет. Но я совершенно не привык видеть отца вот таким: смирившимся с ситуацией. Впрочем, сегодня, кажется, он намерен снова и снова удивлять меня.

– Не надо так говорить! – мотает головой Маша. – Вы не можете знать наверняка, ла и не стоит призывать плохое. Слова ведь материальны…

– Я реалист, детка, – на этот раз его улыбка выходит горькой. – И не хочу обманывать ни себя, ни вас.

– Нет! – снова возражает девушка. – От настроя зависит очень многое. Мама всегда так говорит… – она осекается, и во взгляде отражается вина. – Вам, наверно, неприятно вспоминать…

– Как раз наоборот. Расскажи мне о ней. Давно не хотел ничего так сильно, – я всматриваюсь в изможденное болезнью лицо, изучаю, что так отчетливо читается на нем сейчас, и понимаю,  что был прав. Отец все ещё любит бывшую жену. Слишком сильно любит, раз придумал такую сложную схему по ее возвращению.

Теперь, даже если он попросит, уже не уйду. Тоже хочу послушать, что Маша станет рассказывать. Узнать подробности о той, что заняла так много места в жизни отца. Может, это и мне поможет что-то понять. Разобраться в своих собственных чувствах.

Вот только девушка не спешит говорить. Мне даже кажется, что просьба отца застает ее врасплох: Маша как будто меняется в лице, отводит взгляд и явно волнуется. Из-за чего? Неужели есть, что скрывать о своей матери? Снова вспоминаю разговор с Рогожиным. Василий – специалист, но и он ничего не смог накопать. Да, Маша с матерью сменили фамилию, ну и что с того? Не в подворотне же они документы покупали.

Больше всего меня занимает вопрос, зачем это Людмиле вообще было нужно. Столько лет прожила вдали от отца, не поддерживая с ним никакой связи, а потом внезапно решила взять его фамилию. Конечно, у всех людей могут быть свои странности, но чтобы настолько?

И дочка, кажется, этих странностей не лишена. Ведь даже у меня в фирме появилась, выдавая себя за соискательницу. В рекламный отдел типа пришла устраиваться. Зачем весь этот цирк?

Хмурюсь, снова не находя ответа на множество вопросов, роящихся в голове. А Маша начинает нести какую-то ерунду. О том, что мама любит путешествовать, часто бывает в отъездах и иногда с ней даже невозможно связаться. Так и хочется заявить во весь голос: не верю! Наверняка какие-то отговорки. Даже мой чрезвычайно занятой отец в самых насыщенных своих командировках всегда находил время позвонить и выяснить, не вляпался ли я в какую-то авантюру. Не надо ли меня вытаскивать из очередной передряги. Таких случаев было не то, чтобы много, но все же случались. А то, что мать может просто уехать и не поддерживать связь с единственной дочерью, как-то очень плохо укладывается в голове. Скорее всего, Мария попросту сочиняет, дурачит и отца, и меня. Вопрос только: зачем? Какую цель она преследует?

Ситуация категорически не нравится, и будь мы одни, я бы вытряс из девчонки правду. Но в больнице, у кровати едва живого отца точно не до разборок. Но если Маша считает, что я закрою глаза на ее россказни, то глубоко ошибается. Все выясню. Все до мельчайших деталей!

– Ну, о том, что ты поступила в институт, мама же знает? Наверняка радуется за тебя, – выдавливает улыбку отец, а девушка неожиданно бледнеет. Прямо на глазах с лица стекают все краски. Так ведут себя люди, чувствующие вину. Пойманные с поличным. И если это не видно папе, то от меня точно не может укрыться.