(Не)сводная, или Маша для Медведя

Глеб словно этого и ждет. Протянув мне искомое, он продолжает молчать и совершенно не перечит отцу на его обвинения.

– Кто при чём тогда?

– Да никто, – окончательно смущаюсь я, – вы! Ну, точнее, ваша болезнь!

– Машенька, девочка моя, ну что же ты мне все выкаешь? Давай, садись рядом, я тебя яблоками с корицей угощу, и ты мне все расскажешь! А ты, Глеб, – мужчина вновь обращает на сына суровый взгляд, – будь так любезен, принеси-ка нам хорошего крепкого кофе. А то тут бурду разливают. Ну что, Машенька, рассказывай…

Глава 18

Глеб

Возможность уйти из палаты становится для меня своего рода отдушиной. Я даже рад, что отец захотел кофе или придумал этот предлог, чтобы выставить меня. Чувствую себя… непонятно. А если быть совсем честным, то хреново.

Не понимаю, что происходит. Да, он рад увидеть Машу, но в чем причина такой радости? Я ведь хорошо его знаю. Очень хорошо. Он никогда не был слишком щедр на эмоции. Александр Медведев вообще зарекомендовал себя как человека сдержанного и строгого. Хорошо владеющего собой. Не то чтобы я когда-то нуждался в сюсюканье, но в принципе не помню, чтобы отец был нежен или ласков. Мне казалось, что все это ему не свойственно. Даже с любовницами никогда не видел его мягким. Отец просто брал, что хотел, получал удовольствие. И дарил его, безусловно, ни одна из женщин не жаловалась, во всяком случае, насколько я мог судить со стороны. Но теплые чувства – это точно не про него.

Так я думал до сегодняшнего дня, пока не увидел, как он смотрит на Машу. Пока не услышал его пропитанный любовью голос.

Что есть в этой девчонке, что он так реагирует? Они же не виделись уйму лет, не общались никак. И она, и ее мать жили своей жизнью, в которой, скорее всего, были другие мужчины. Отец не может этого не понимать. Что же творится в таком случае?

Мало того, что на смертном одре он вспомнил о практически постороннем человеке, еще и готов обнимать ее. Будто родную. Неужели проснулась совесть, и он понял, что когда-то давно сильно обидел Машину мать? Но даже если так, тогда должен был бы искать именно Людмилу.

Останавливаюсь в коридоре, прислоняясь лбом к холодной стене. Только это ни хрена не помогает. Голова продолжает гудеть, и мысли крошечными молоточками стучат по вискам. Ненавижу такое состояние, когда я беспомощен, потому что не могу найти нужный ответ. Это цепляет сильнее, чем то, что происходит между мной и Машей. Или…

Я хмурюсь от внезапного осознания, но тут же осаживаю себя. Подумал о том, что девушка так же, как и ее мать, слишком сильно воздействует на мужчин. Людмила Антонова когда-то давно вскружила голову и затмила разум моему отцу, а дочка теперь опьянила меня. Именно так… Бывают же женщины, от которых воспламеняется окружающим мир.

Но тогда все еще хуже. Выходит, отец не забыл бывшую жену спустя столько лет. Означает ли это, что и я увяз с головой? Ведь ни о чем и ни о ком другом думать не могу последние дни. Везде она. Растеклась по венам ядовитым желанием. Заполнила все мысли. Эта зависимость сводит с ума, не дает спокойно дышать.

Отец от подобной не освободился за всю жизнь, как я теперь могу заключить. А что дальше? Он потребует найти еще и Людмилу? Решил действовать через дочку, если не получается иначе? Я ведь вполне могу не знать о его попытках связаться с бывшей, имеющих место на протяжении этих долгих лет.

Мало-мальски приличная кофейня обнаруживается в небольшом переулке недалеко от больницы. Я покупаю кофе, но, забрав заказ, не спешу назад. Смотрю на тонкие струйки пара, поднимающиеся над стаканами. Они тают на глазах, наполняя воздух кофейным ароматом. Но сам кофе внутри, а снаружи нет ничего, кроме запаха. Он не бодрит, лишь дразнит обоняние. Я хмыкаю, сглатывая ком в горле. Никогда не думал, что снова вспомню про понятие метафор спустя столько лет после школы. Но лучше буду думать про дурацкие символы, может быть, хоть таким образом избавлюсь от ошибок. Не хочу увязать во внешней привлекательности незнакомой мне девчонки. И внутренний ее жар мне тоже не нужен. Я вполне обойдусь без кофе. Есть множество других способов взбодриться. И от Маши следует держаться подальше – достаточно и того, что она на пару со своей матерью так глубоко проникла в сердце моего отца.

– Значит, увлекаешься фотографией? Какая же ты умница, Машенька! – слышу снова непривычно мягкий голос отца, стоит только приоткрыть дверь в палату. Представшая перед глазами картинка заставляет почти что заскрежетать зубами от досады. Почему он таким тоном никогда не говорил со мной?!

Но одновременно понимаю, что реагирую глупо. Словно обиженный мальчишка. Отец вырастил меня, обеспечивая всем необходимым. Дал прекрасное образование, научил вести бизнес. Да всему на свете научил! Мне грех жаловаться, если уж посмотреть правде в глаза. Ну не хочу же я в самом деле,  чтобы он вот так гладил меня по голове и мурлыкал со сладкой патокой в голосе!