Не свое время

Что сберечь можно только потери.

Я ж не зря повторяю сейчас,

Поднимая тяжелые веки,

Что лишь то не изменится в нас,

Чего больше не будет вовеки.

Что, казалось бы, истреблено,

Среди общего смрада и блуда,

А сокрылось, как Китеж, на дно,

Чтобы звоном тревожить оттуда.

2001

***

Д. Порушкевичу

От прошлого не отказываясь

И с будущим не ругаясь,

Как будто волна, откатываясь

И вновь над собой вздымаясь,

Единый в едином миге,

В движении их раздроблен,

Строке, не вошедшей в книги,

Хотел бы я быть подобен;

Мелькнувшей, но позабытой,

Оставленной без вниманья,

Непонятой, неоткрытой,

Живущей вовне сознанья,

Рассудком не холощеной,

Не стиснутой крышкой тома,

Подобно невоплощенной

Душе, оставшейся дома.

2001

***

Луна замерзает, как белая мышь,

В сугробы уходят дома.

И вьется поземкой с синеющих крыш

По комнате грязной зима.

Она наметает сугробы в углах,

Морозным трясет рукавом,

И как сумасшедшая пляшет впотьмах,

Свивая пространство жгутом.

От двери до окон не сыщешь следа,

Как пестрый лоскут, тишина

Трепещет от ветра, и снова беда,

Как запах мимозы, нежна.

И смерть, соболиную выгнувши бровь,

Глядит на страстей кутерьму,

Где мир из безумья рождается вновь,

Чтоб вновь устремиться к нему.

2001

***

Только в зеркале вырвет из мрака

Сигарета неясный овал.

Только хрипло пролает собака

Непонятные людям слова.

И опять тишина без движенья,

И опять эта вязкая мгла.

Исчезает мое отраженье

В запылившейся толще стекла.

Ну и ладно, пускай исчезает!

Пусть собака скулит в конуре!

Слишком долго, увы, не светает

В октябре, в ноябре, в декабре.

Слишком скучно за фосфорной стрелкой

Наблюдать мне в январскую ночь.

Страстью куцею, мыслию мелкой –

Даже время нельзя истолочь.

Ладно бы сквозь сырые туманы

Этой едкой, как щелочь, ночи

Мне всплывали бы душные тайны,

Преступления и палачи.

Нет, какие-то дрязги бессилья,

Трусость явная, ложь на виду.

Отболев, умирает Россия,

Я ее хоронить не приду.

Ни слезы не осталось, ни вздоха,

Ну не выть же, как пес, на луну.

Нас без нас похоронит эпоха,

Матерясь и пуская слюну.

Мы простились до крайнего срока,

Пусть она вспоминается мной

Чернобровою, голубоокой,

С золотою за пояс косой.

Не склонявшей лицо перед вьюгой,

Знать не знавшей о скором конце,

А не этою нищей старухой

С медяками на мертвом лице.

2001

***

Усталые ноги еще идут,

Вытягивается дорога через грудь,

И между ребер, ветрам открыт,

Ты рассказываешь, где болит.

А болит в Благовещенске и Орле,

Болит на Алтае и на Памире,

На всей на бескрайней моей земле,

На всей на ее необъятной шири.

Судорогою бессилья сводит рот,

Метелями безумья застилает просторы,

Снова рушится воля во тьму свобод,

В пустотах их не найдя опоры.

Пусть не знает Дели о скором конце,

Пусть Женева и Токио еще прибыткам рады,

Но уже проступила смерть на лице

Иерусалима и Краснодара.

Азиатская Америка, Африканский Китай,

Небес парча и океана мускус, –

Для могилы мира готова плита,

И последняя надпись на ней по-русски!

2001

***

Кому-то нравится одно,

Кому-то нравится другое.

В мое открытое окно

Струится небо голубое.

Втекают синь и бирюза,

Блеск золота и перламутра.

Но закрываю я глаза,

Чтобы не видеть это утро.

Чтоб погрузиться вновь во тьму,

В сырую чащу сна земного,

Где столько сердцу и уму

Невыразимого родного.

2001

***

На тему вечную предательства

Я ничего не написал

Не оттого, что это качество

В самом себе не замечал;

Нет, с первых дней существования,

С полузабытых детских дней,

Я предавал до содрогания

Себя, и близких, и друзей;

Я предавал траву с деревьями,

Ночную тьму, сиянье дня, –

Все, что однажды мне доверилось

Иль положилось на меня;

С какой-то спешкой оголтелою,

Как бы боялся не успеть! –

Вот так я делал, так я делаю,

И так я делать буду впредь,

Все нарушая обязательства,

А потому, пока дышу,

На тему вечную предательства

Я ничего не напишу.

2001

***

Рельсы прижмутся к шпалам,

В ужасе задрожав.

С грохотом небывалым

В ночь улетит состав.

В стороны даль отпрянет,

Ветер рванет назад.

Миг – и во мраке канет

Окон вагонных ряд.

Миг – и уже глубоко

Скроет себя во тьму

Город, где я без прока

Жил вопреки ему.

Где обо мне не спросят,

Сгинувшем без следа,

Словно меня в нем вовсе

Не было никогда.

И только будет иная

Угадывать жизнь во сне,

Что я, его покидая,

В вагонном кричу окне.

2001

***

Ни на что глаза не закрываю,

Вижу то, что вижу наяву.

Все я помню, но не вспоминаю,

Оттого, что больше не живу.

Оттого, что умер до могилы,

Где меня сподобятся зарыть.

Оттого, что нету больше силы

Ничего в прошедшем изменить.

2001

***

Много мелких сыпучих предметов

Надо в доме иметь, чтобы он

И зимой, и весною, и летом

Был хранением их поглощен.

Чтоб не ведал он времени знаться

С пустотою бесплодных затей,

Чтобы было ему, чем заняться

Среди долгих осенних ночей.

Я в примету уверовал крепко,

Я в коробку свалил для него

Груду пуговиц, кнопок и скрепок,

И еще там не знаю чего.

И теперь, как свихнулась эпоха,

Под которую время ушло,

Он один, как бы ни было плохо,

Мне внушает, что все хорошо.

И в ответ на глухие стенанья

Моему повторяет уму,

Что ничто не грозит мирозданью,

Если есть о чем думать ему.

Что уж если чего по привычке

И бояться до смертной тоски,

Так того, что вдруг кончатся спички,

А не мир разлетится в куски.

2001

***

Не под забором я умру,

Мне не дано и этого.

В холодном доме поутру