Не та дверь

Тогда Вася спал в соседней комнате, в которую потом, после рождения Любы, переселилась мама. Она сказала, что ей и такой достаточно, а ребенку нужно помещение побольше, чтобы было где поползать и поиграть.

В годы Васиного детства в той комнате вдоль длинной стены, слева от входа стоял его любимый диван. Просыпаясь, он мог видеть, как из-за домов на другой стороне дороги разливается по небу розовое свечение, как ватные подбрюшья облаков загораются алым, сверху оставаясь холодно-лилового цвета. Мир медленно пробуждался, готовился к новому дню, полному хлопот. За окном слышался слабый шум автобусов, проезжавших мимо, а в квартире было еще совсем тихо.

Васе это казалось особенно уютным. Будто тут, в этих стенах, все по-другому, по его собственным правилам. А они таковы, что он и мама – бессмертные и будут жить вечно. Эта сказка пришла ему на ум классе в пятом, когда он нашел на книжной полке «Легенды и мифы Древней Греции». Истории о героях и богах, которым вовсе не обязательно умирать, восхитили мальчика до крайности.

Должно быть, именно тогда он навсегда полюбил встречать рассветы. Каждый из них служил очередным доказательством его правила о вечной жизни для избранных, то есть для него и мамы.

Мама…

Вася открыл глаза и тут же зажмурился. Он забыл, как ярко светит солнце с этой стороны дома, поморгал, смахивая навернувшиеся слезы, и попробовал снова, на этот раз очень осторожно, взглянуть на мир. Сквозь узенькую щелку между веками Вася увидел на подоконнике черную фигуру с дырой в виде сердца на груди. Через нее Васе в лицо били снопы солнечных лучей.

Он резко втянул в себя воздух, смял и стиснул пальцами покрывало, но почти сразу же расслабился. Это всего лишь очередное наваждение. Плавали, знаем.

– Ну, подходи, мама, – тихо сказал Вася. – Поговорим. По-твоему, тоже я во всем виноват?

Морок не ответил и не шевельнулся.

Вася пожал плечами и проговорил:

– Не хочешь, как хочешь. Или просто не придумала еще, как и в чем меня обвинить?

Молчание ведьмы, которая наверняка стояла за всем этим, приободрило его. Похоже, колдунья и в самом деле не знала, что бы такого сказать ему через мамин призрак. А значит, она далеко не всесильна.

– Найдем на тебя управу, – проворчал он, сел на диване, замер, пригляделся внимательнее, затем встал и медленно подошел к окну.

Это был не морок, а силуэт человека, довольно искусно вырезанный из бумаги. Ведьма отлично схватила характерные детали облика Елизаветы Петровны и вполне точно воспроизвела их в своем творении. Во всяком случае, у Васи, спросонок смотревшего против света, не возникло и тени сомнения насчет того, кого он перед собой видит.

Он протянул руку, колупнул ногтем возле плеча фигуры и отдернул руку. Вася до последнего надеялся на то, что ведьма наклеила силуэт на стекло снаружи. Значит, не появлялась в квартире. Например, эта нечисть подлетела к окну в ступе. Не зря же сын ее Бабой-ягой назвал. Но нет, она снова вполне реально была здесь.

Дети спят. Женька лежит внизу и тихо посапывает, окруженный своими талисманами. Люба – над ним, отвернувшись носом к стенке и обняв подушку, как принца, мечтать о котором ей вроде бы еще рановато, хотя кто знает. А на диване, зарывшись лицом в свитер, спит он, Вася.

Ведьма появляется в дверном проеме, останавливается, смотрит на них и улыбается. Может, даже тихонько смеется. А почему бы и нет, если ей весело? Она подходит к кроватке, поправляет одеяло, сбившееся с Женьки.

Возле Васи нечисть стоит куда дольше, и лицо ее на этот раз почти бесстрастно. С таким выражением женщины в мясном отделе выбирают кусок получше. Наконец-то она проходит к окну и берется за дело.

Ведьма одета в униформу парикмахерши. Она вытягивает из-за фартука лист бумаги, свернутый в тонкую трубку, из кармана достает баночку с канцелярским клеем. Точно такая стояла на Васином столе, когда он был младшеклассником, с крышкой-кисточкой, вечно покрытой сверху донизу прозрачными крошащимися каплями.

Погань принимается покрывать клеем силуэт мамы. Закончив с этим, она аккуратно закрывает баночку и прилепляет бумажную фигуру на стекло. Нечисть уходит, на этот раз не задерживаясь возле людей, спящих в комнате.

Вот ведьма уже в коридоре. Она делает шаг, другой и тает в густой тени. Напоследок раздается короткий смешок.

Теперь квартира снова принадлежит только Васе и детям. Надолго ли?

Вася невидяще смотрел сквозь дыру, вырезанную в силуэте, и раз за разом спрашивал себя, как можно победить ведьму, если у него даже не получается от нее защититься? Тварь приходит, когда ей вздумается, делает все, что хочет, а он и дети просто зрители в театре одного актера.

«И все-таки ее можно одолеть. Ведь побеждали же раньше, – сказал он сам себе. – Те же костры инквизиции… неужели среди их жертв не было ни одной ведьмы?»

Еще недавно он так и думал. Жгли кого попало, особенно тех, кто мешал. Но не теперь.

А если так, раз ведьмы прямиком с костра отправлялись в ад, значит, люди были в курсе, как с ними нужно управляться. Знали, умели и делали.

Верили.

«Это, Васенька, защита наша – если вера сильна и чиста».