Не так страшен черт

Выпив второй стакан, ученый посмотрел на меня поразительно трезвым взглядом.

- А сигареты у вас есть? - спросил он.

- Не курю, - с сожалением улыбнулся я.

- Ну, ничего.

Алябьев пододвинул к себе глубокую круглую пепельницу и, покопавшись пальцем среди вороха окурков, выловил тот, что был побольше остальных. Обдув с него пепел, Алябьев осторожно зажал его губами и тщательно раскурил.

Табака в окурке хватило всего на три небольшие затяжки. После того, как Алябьев раздавил в пепельнице затлевший сигаретный фильтр, я вновь наполнил его стакан и, подождав, когда он выпьет, спросил:

- Вы не могли бы рассказать мне о Соколовском?

- Что именно? - прищурившись от попавшего в глаза табачного дыма, посмотрел на меня Алябьев.

Его ничуть не настораживало то, что незнакомый человек проявляет интерес в отношении его коллеги. Казалось, он все воспринимал как должное и ничему никогда не удивлялся. И все же я счел нужным дать некое заранее подготовленное объяснение:

- Дело в том, что правление нашего фонда поручило мне сделать доклад относительно целесообразности дальнейшего финансирования работ Ника Соколовского. Я просмотрел всю имеющуюся документацию по данному вопросу, но, признаться, мало что в ней понял. Прежде мне не приходилось иметь дело с программами, имеющими отношение к научным разработкам. Это мое первое задание подобного рода, и для меня очень важно, чтобы у членов правления не возникло никаких нареканий по поводу сделанных мною выводов. Поскольку переговорить с самим Соколовским в ближайшее время мне скорее всего не удастся, я был бы вам весьма признателен, если бы вы коротко охарактеризовали мне его как человека и как ученого.

- Ну что ж, - Алябьев задумчиво постучал ногтем указательного пальца по краю своего стакана, и я поспешил вновь наполнить его. - Я знаю Колю, наверное, уже лет тридцать.

- Да ну? - удивился я.

- Именно, - Алябьев снова взялся за заварочный чайник, чтобы разбавить водку чаем. - Мы с ним вместе учились в аспирантуре. Николай считался весьма перспективным молодым ученым. Кандидатскую он защитил без труда, хотя, честно признаться, особой оригинальностью она не отличалась. Точно не помню ее названия, но, если не ошибаюсь, она имела отношение к ингибиторам инсулина.

- То есть Соколовский уже тогда занимался инсулином? - уточнил я.

- Именно так, - подтвердил Алябьев. Отломив кусочек вареной картошки, он взял двумя пальцами стакан, наполненный да краев бурой жидкостью, и не спеша, со вкусом выпил его. Закусив экзотический коктейль картошечкой, Алябьев продолжил свой рассказ:

- Конечно, в 70-е годы и методы работы, и подходы к решению тех или иных научных проблем были совершенно иными, нежели сейчас. Да и оборудования соответствующего у нас тогда не было. Почти всю химическую посуду изготавливал на заказ институтский стеклодув, с которым расплачивались этиловым спиртом. Но зато тогда у нас было огромное желание работать. Бывало, по нескольку дней не уходили с работы, обедая и ночуя в лаборатории. И, надо сказать, в то время мы если и не обгоняли в своих работах западных ученых, то почти ни в чем и не уступали им. Да, в то время существовала крепкая научная школа - основа основ любой фундаментальной науки...

Чувствуя, что Алябьев готов свернуть на тропу сентиментальных воспоминаний о безвозвратно ушедшей молодости, я решил несколько подкорректировать направление движения его мыслей.

- После защиты диссертации Соколовский продолжил работу над изучением инсулина? - спросил я.

- Конечно, - кивнул Алябьев. - Коля всегда умел выжать из имеющихся в наличии материалов все, до последней капли. Вначале он пытался получить синтетический инсулин и, хотя не добился никаких успехов, написал на эту тему несколько статей и пару обзоров, получил с десяток авторских свидетельств и в конце концов защитил докторскую диссертацию.

- Тоже по инсулину?

- Да, но его докторская диссертация уже имела отношение к методике получения генно-инженерного инсулина.

- Выходит, он уже давно работает над этой проблемой?

- Да, наверное, уже лет десять.

- И никаких результатов?

- В науке отрицательный результат - это тоже результат, - ответил мне на это Алябьев.

- Да, но для заказчиков, оплачивающих его работу, важен именно конкретный результат, - возразил я.

- Я вообще не пойму, зачем вам генно-инженерный инсулин? - чуть прищурившись и наклонив голову к левому плечу, немного грустно посмотрел на меня Алябьев. - Ад со своим синтетическим инсулином способен удовлетворить все потребности в этом лекарственном препарате. Прежде чем ответить, я аккуратно наполнил пустой стакан ученого.

- Насколько мне известно, - я решил, что, уже пора забрасывать удочку, правление нашего фонда интересует не столько сам по себе генно-инженерный инсулин, сколько некий побочный результат, полученный Соколовским в результате проводимых исследований.

Впервые я увидел на лице Алябьева нечто похожее на удивление.

- И что же ему удалось обнаружить? - спросил он.

- Я думал, что вы сами сможете ответить мне на этот вопрос, - смущенно улыбнулся я.